Между нами море

В шкафчике ванны нашлись ночные прокладки, одну закрепила на трусиках, оставшиеся в пачке определила в пузатый карман рюкзака. Паспорт хранился в тумбочке, аттестат оставлен теткой на комоде прихожей, аккуратно опёрт на вазу, словно фотография или повод для гордости. Скопленной мной за два сезона наличности, так редко попадающей в руки в виде чаевых от гостей, едва ли хватит на билет, а если и хватит, то только на него. Мне пришлось ограбить родную тетку. То-то Фаина «обрадуется» не обнаружив в заветной коробке из-под печенья собранных за май и июнь денег. Зато уверится в своей правоте, я — никчемная бестолочь, не заслуживающая толики её доброго отношения. Нехитро собравшись, я обвела взглядом дом, словно прощаясь, надвинула на глаза темные очки, на голову нахлобучила бейсболку и потопала на автовокзал.

Так начался мой бег. Бег испуганной, противной даже себе — что уж говорить об остальных, страшно даже представить — девчонки, грязной, запятнанной дочери спидоносицы, бег в никуда и, по сути, из ниоткуда.

Добралась до ближайшего крупного железнодорожного узла, где география следующих по станции поездов может похвастать разнообразием, и подняла взгляд на табло — изучать. Куда дальше? Ближайший поезд отправлялся в столицу, этот мне не годился. Мне хотелось забиться, спрятаться в самую глубокую нору. Даже поднятый взгляд на табло смущал, незаслуженно дерзким казался, будто не имела я прав смотреть никуда, кроме пола или земли под ногами.

Барнаул, прочитала я и направилась в кассу — подходяще. Достаточно далеко. Возможно, там для меня найдется место, возможно, там затянутся эти тягучие раны, возможно, там я забудусь и смогу обмануть себя.

Билеты в кассе нашлись, поток туристов в июне ещё не плотный, до отправления поезда я посетила вокзальную дамскую комнату, успела купить еды в дорогу и дешевый тональник в тюбике, замазать налившийся на скуле синяк. Значительная часть его не могла укрыться под солнечными очками, да и находиться в них круглосуточно неприемлемо.

Вагон был плацкартный, шумный и равнодушный. Как нельзя лучше. Я забралась на свою верхнюю полку и битый час делала вид, что сплю, не обращая внимания на снования по вагону, на всеобщую суету. Через час ревизоры проверили билеты, вскоре я действительно уснула. Проснулась как от толчка — срочно бежать в туалет. Я подхватила рюкзак и спустилась. Меня качнуло. Слишком поспешно подскочила, решила я и, перехватываясь за поручни, устремилась в конец вагона. Успела вовремя, не то пришлось бы менять не только испачканное багровыми подтеками белье, но и джинсы. В упаковке оставалось лишь пять «конвертиков», боюсь такими темпами, до конечной точки путешествия не хватит. Жаль, что вместе с продуктами я не догадалась купить запас.

Я вернулась и снова легла, зарывшись с головой в казенное одеяло. Меня знобило. От страха, напряжения и, вероятно, усталости. Я засыпала, просыпалась вновь, на автопилоте шлепала в туалет и возвращалась на своё ложе. К брошенному пакету с едой не притрагивалась, лишь жадно пила из бутылки воду, перед тем как снова отключиться.

Минули вторые сутки моего побега.

— Девушка, девушка, — услышала я, сквозь сон и приоткрыла глаза. Соседка, занимавшая нижнюю полку напротив, трясла меня за руку. — Вам плохо, нездоровится? Вы бормотали во сне и бились как в лихорадке.

Она приподнялась на цыпочках и опустила мне на лоб ладонь, с зажатым в ней платком. По-хозяйски смахнула со лба испарину. Я попробовала возразить, но пересохшее горло отказывалось выдавливать из себя звуки, получалось лишь жалкое мычание. Тогда я помотала головой, надеясь, что она отстанет и попыталась подняться.

— Лежите, — категорично возразила она и прижала к матрасу мою руку. — Я позову начальника состава.

Она унеслась в конец вагона, а я всё-таки спустилась. В этот раз спуск дался мне тяжело. Обстановка вагона кружилась и расплывалась почти с такой же скоростью что и пейзаж за окном. В голове противно шумело — тынц-тынц — словно маленький, невидимый гном ударял над ухом в металлические тарелочки.

— Вам лучше дождаться Валентину, — посоветовал мужчина с усами, по-видимому муж убежавшей за помощью женщины.

Я сфокусировала на нём взгляд, планируя ответить, что-то вроде спасибо и отвернулась. Он смотрел на меня с какой-то брезгливой жалостью. Именно эти взгляды станут тебя преследовать, мелькнула мысль. Даже Гордей будет смотреть так же. Ты поступаешь правильно.

Я стянула с полки рюкзак, закинула на плечо и снова отправилась по привычному уже маршруту. Умылась холодной водой, постояла, опершись локтями на раковину и свесив на ладони голову, а потом полезла в кармашек своей ноши. Заветных конвертов больше не осталось. Вероятно, последний использовала на автомате, не отдавая отчета. Долго размышлять не пришлось, рванула пополам запасную футболку из рюкзака. Господи, двадцать первый век на дворе, а я с тряпками…