Между нами никаких секретов

«У тебя кто-нибудь есть, кто за тобой присматривает? Кто-то, кто удовлетворяет желания?»

«Ты сейчас возбуждена?»

«Ты касаешься себя, думая обо мне?»

Как она могла ответить «да», признаться, что желала его, думала о нём и, фантазируя о нём мастурбировала? Как? Как она могла открыться перед мужчиной, который сделал своей работой соблазн и ложился с любой женщиной, имеющей достаточно средств, чтобы заплатить за его услуги?

Она как дура угодила в ловушку. Как обычно наивная, маленькая Скарлетт.

Девушка расстроенно вскрикнула и вошла в гостиную. Решительным шагом направилась к бару, где ещё стоял алкоголь, оставшийся после родителей, и который подавали, принимая гостей. Скарлетт пила редко, но сейчас чувствовала, что для облегчения беспокойства и растерянности ей нужно что-то крепкое. Так поступали взрослые, верно? И она больше не была ребёнком, несмотря на издевательства Аманды и Матиаса. Она была молодой женщиной, которая изо дня в день боролась за то, чтобы перестроить свою жизнь, чтобы забрать то, что у неё отобрали. И она поступала так годами, с мужеством и достоинством.

Скарлетт упала на диван и нашла глазами большую фотографию, сделанную в день шестнадцатилетия. На ней она стояла между счастливыми и улыбающимися родителями. Любима.

С мучительной точностью она помнила тот день. Мать испекла для неё клубничный торт, а отец подарил подержанный «Форд», который до сих пор водила. После обеда они отправились на длительную прогулку вдоль залива, позволив ей вести машину, хотя у неё ещё не было водительских прав. Это были счастливые времена, какими счастливыми и беззаботными могут быть дни у любого подростка. Вечером ей разрешили выйти с друзьями. Они веселились — пошли в кино, а затем до полуночи бродили по клубам вдоль залива.

Она чувствовала себя прекрасно, готовая вступить во взрослую жизнь.

Два года спустя её жизнь развалилась. Почти все одноклассники покинули Сан-Франциско, следуя за мечтой в лучшие университеты страны. В то время как она осталась привязанной к пустому дому, пытаясь собрать воедино кусочки своего существования.

По лицу скатилась слеза, когда она выпила первый глоток янтарной жидкости, и в этот момент Скарлетт почувствовала себя потерянной. Она скучала по родителям, скучала по мирным и нормальным дням. Ей хотелось вернуться в дом, где ждут с распростертыми объятиями, заваривают горячий травяной чай и могут выслушать. Вместо этого она одна в пустой комнате на диване и держит в руках стакан с паршивой жидкостью, от которой её тошнило. Она думала о том, как могла сложиться жизнь, если бы этот проклятый несчастный случай не сделал её сиротой.

Возможно, она бы тоже поступила в университет, у неё было бы много друзей, она бы принимала участие в вечеринках, у неё был бы парень, секс, и наслаждалась бы бездумной юностью. Конечно, она была бы лучше подготовлена к встрече с кем-то вроде Матиаса.

Одного, как Матиас...

«Но кто он такой на самом деле?» — Спросила сама себя, ставя рядом на стол стакан, ещё наполовину полный. Почему мужчина так сильно её привлекал, даже несмотря на то, что относился к ней противоречиво — мгновение он защищает, а через другое опасен, как голодный дикий зверь?

У неё не получилось найти ответ.

Скарлетт встала с дивана и подошла к прекрасной фотографии, на которую смотрела последние десять минут. Погладила и оставила на ней поцелуй. Затем выключила свет и направилась в спальню.

Он заснула, погрузившись в неспокойный сон, где переплетались образы, которые навсегда поселились у неё памяти. Мать, отец, морской круиз, блондинка, маленькая девочка и ангел с чистыми и тёплыми глазами, с большими белыми мягкими крыльями, присматривающий за ними.

ГЛАВА 4

Матиас проснулся на рассвете, весь покрытый потом из-за пережитого кошмара, который постоянно его преследовал.

Сон всегда начинался обманом, со счастливого момента вместе с Грейс, какого-нибудь эпизода их совместной жизни, фрагмента бытия, в котором они были влюблены и безмятежны. Затем цвета менялись, становились мрачными, и он чувствовал, как растёт страдание и отчаяние, потому как точно знал что произойдет. Лицо Грейс становилось серьёзным, выражение суровым, тело утрачивало плотность, а контуры принимали размытые очертания, выглядя менее реальными. Матиас пытался её обнять, удержать, но с треском проваливался и только размахивал руками в пустоте.

Внезапно он оказывался неподвижным и беспомощным перед очень белым надгробным камнем и начинал кричать и звать, умоляя её вернуться назад и больше его не бросать.

Кошмар обычно заканчивался так: он резко просыпался с мокрым от слёз лицом и болью в горле от криков, которые, вероятно, издавал, прежде чем снова открыть глаза.

Однако этой ночью сон был хуже. Они стояли на мосту Золотые Ворота, Грейс посмотрела ему в глаза и серьезно спросила:

— Ты счастлив?

Матиас ответил «да». Он очень счастлив, потому что она вернулась.