Между нами никаких секретов

— Скарлетт. Пожалуйста, не плачь.

Матиас подошел к ней, и присел рядом обнимая. Она спрятала лицо в его белой футболке и горько зарыдала, задыхаясь. Потрясённый такой неожиданной и экспрессивной реакцией Матиас поднял Скарлетт на руки. Он забрал у неё ключи от дома, открыл входную дверь, забыв про индийский ужин и свои подарки. Матиас нашёл спальню и сел на кровать, продолжая удерживать Скарлетт в объятиях и прижимать к себе, как поступал с Элизабет, когда приходилось успокаивать дочь или усыплять. Он чувствовал, как ослабевал её душераздирающий плачь. Дыхание Скарлетт стало ровнее, и она открыла глаза — красные и потерянные. Матиас не знал, что сказать перед лицом этой боли, потому как для него это не имело смысла.

Или, быть может, — имело.

— Пожалуйста, успокойся, это не так уж и плохо, — пробормотал он взволнованно.

— Извини, — всхлипывая, ответила она, стыдясь собственных слёз, — не знаю, что на меня нашло.

Скарлетт освободилась от объятий и вскочила.

— Боже, ужин… — мгновение она смотрела на него, вытирая глаза рукавом халата. — Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.

Матиас повиновался, всё ещё в шоке от такой, совершенно неадекватной реакции, к которой не был готов.

Скарлетт вернулась с книгой и цветами в одной руке, и ужином в другой.

— Любовь во время холеры? — теперь на её лице появилась тень улыбки.

Матиас опустил взгляд.

— На твой день рождения. Я так и не купил тебе подарок, а это история, которую я очень люблю.

— Волшебная… — продолжила она, глядя ему в глаза. Положив еду на стол, Скарлетт медленно приблизилась к нему с открытой книгой в руках. В её глазах виднелась решимость и глубокая меланхолия, настолько похожие на те, что всегда чувствовал Матиас. Они преследовали его годами. Скарлетт начала читать вслух слова, написанные им как посвящение на первой странице книги, те, которые часто сопровождали его после смерти Грейс. Он скопировал их несколько часов назад, думая о чувстве, столь неопределенном и в то же время мощном, которое связывало его с женщиной перед ним.

«Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на плёнку всё, что ты скажешь, чтобы слушать это ещё и ещё, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: «Я люблю тебя» и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь.

Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это всё, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду. Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.

Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придет никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание».

 

Скарлетт подошла к Матиасу и обняла его; погладила по плечу, провела рукой вверх, вдоль шеи, до волос на затылке. Наконец притянула к себе, и, закрыв глаза, прижалась губами к его губам. Каждое колебание, каждое ограничение, каждая убедительная причина, которая препятствовала им до этих пор, исчезла. Матиас ответил на поцелуй естественным образом, быстро открыв рот, и приглашая ещё раз вторгнуться, исследовать, забрать то, что она хотела. Страсть губ объединилась со страстью рук, а затем и тел, которые практически сразу начали отчаянно двигаться друг против друга.

На мгновение Матиас отстранился от Скарлетт и застыв, посмотрел на неё. Он так долго боролся со своим желанием к ней, что инстинкт заставлял его снова остановиться.

— Скарлетт... Ты знаешь... я…