Между нами только ночь

Видимо, предназначенье мое в твоей жизни сбылось, исполнилось именно так, как это было задумано свыше, ибо мы с тобой больше почти не виделись.

Иногда я звонила тебе и спрашивала:

– Андрюха, ты меня узнаешь?

– Только последний дурак может не узнать тебя, – отвечал ты.

Редко-редко звонил и ты мне, и мы разговаривали, будто ты ушел от меня лишь вчера, а не много лет тому назад.

Кстати, что интересно, ты, такой необязательный, всегда приходил на выставки к Лёне, когда мы тебя звали. И очень удивлялся, почему такой великий художник на протяжении многих лет рисует, лепит, из камня вырубает, льет из стали, во всевозможных формах созидает какую-то большую красную ногу с маленькой головой, которую он зовет “даблоид”?

И вот на одной из последних твоих фотографий – стоишь ты с так и неразгаданным тряпичным даблоидом под мышкой на фоне громадного желтого флага с такою же красной ногой, и с обеих сторон окружают тебя картины на стенках с изображениями опять же – ноги с головой.

Я разве не говорила тебе? Это двойной иероглиф Пути, плотно заполненного семенами всех сил и вещей Вселенной, того самого Пути, который волнует Лёню Тишкова не меньше, чем он волновал и манил всегда нас – меня и Серёгу Седова, а также Андрюху Антонова по прозвищу Челентано.

Ты бережно держишь даблоид, и Лёня фотографирует тебя – для меня.

Летом ты построил дом на берегу моря в Лазаревском, неподалеку от твоей любимой Тамани, и около дома разбил цветущий сад.

– Я вырыл цветущую акацию в диком месте, посадил у окна, и она продолжает цвести, представляешь? Ты, конечно, приедешь с Седовым туда? Я тебе покажу и балкон, и камин.

Ты звонил в середине сентября. А в середине октября ко мне пришел Седов, принес нам с Лёней лекарства, мы заболели, и говорит:

– Вот, лечитесь и никогда не поступайте так, как некоторые…

– Что, кто-то умер? – спросил Лёня.

– Да, – ответил Седов.

– Кто? – я спрашиваю.

– …Андрюха.

Свет померк. Я увидела, как это бывает на самом деле. Не фигурально говоря. Билли Пилигрим, Певчий Дрозд, Маленький Принц, Теофил Норт – все они умерли в этот момент. Такие дела.

– Тебе покажется, что я умираю, но это неправда, – услышала я голос кого-то из них, не разобрала, кого именно. – И когда ты утешишься (в конце концов всегда утешаются), ты будешь рад, что знал меня когда-то.

Но эта история еще не окончена.

Слышь, Андрюха, я буду упорно штудировать всякие духоборческие книги, чтобы, в конце концов, оказаться, по крайней мере, поблизости от той тусовки, где можно встретиться с тобой. Хотя ты сам ничем подобным себя тут не утруждал, спокойно обходясь поэтом Юрием Левитанским, подаренным тебе и мне в свое время Серёгой Седовым.

Твой томик Левитанского – один из наших трех – дала тебе с собой твоя жена Ленка в комплекте с перочинным ножом и флягой на всякий пожарный случай в ту дальнюю дорогу, где один Бог знает, что может пригодиться.

Между нами только ночь

Вдруг в конце апреля пошел снег.

– Как же так? – удивлялся мой брат Юрик. – Такой холод? Ведь могут цветы замерзнуть!

Апрель, новая весна – снежная, холодная, а всё равно – весна есть весна, и ты дожил до нее! Почему-то весной мне всегда приходит это в голову.

В тот день я уговорила Юрика вместе сходить в театр “Эрмитаж” на спектакль швейцарца Петера Риндеркнехта – “с музыкой и куклами (так было написано в афише), для любопытных зрителей от восьми лет и старше…”

Мы-то с Юриком гораздо старше. Юрик вообще уже весь седой. Мы с ним так редко видимся. Юрик – военный геодезист, майор, всё время командировки, живет он один с двумя попугаями: желтенький Петька и зелененький Чапай.

Еще у него есть рыбки.

– Это моя большая холоднокровная семья! – с гордостью говорит о них Юрик.

Уезжая в командировку, брат оставляет мне червей в холодильнике и записку:

“Машка! Не клади продукты на червяков, а то им душно”.

Юрик соорудил такой большой аквариум во всю стену, что однажды пол не выдержал тяжести, и аквариум у него провалился в нижнюю квартиру.

Все остались живы к немалому своему удивлению – и соседи, и братец, и огненные барбусики, даже золотые вуалехвосты и нежные полосатые скалярии почти не пострадали, а сом Алёшка отделался легким испугом. Но всё же не хотелось бы останавливаться на этом случае подробно.

Билеты я упросила по телефону забронировать нам заранее, и очень благодарила кассира, что Юрику не понравилось.

– Почему ты заискиваешь перед кассиром? – спросил он строго. – Кассир должен благодарить покупателя, а не покупатель – кассира.

Зато он был страшно доволен, что в фойе стояли разные телевизоры и музыкальные центры фирмы “Самсунг”. Юрик просто помешан на музыкальных центрах. Всю зарплату целиком он тратит на джазовые диски, а над аквариумом у него висит многозначительный плакат:

“Огонь любви разгорается от мелодий!”