Между небом и раем

Смотрю на него, внутренне зажимаясь и не понимая, отчего вдруг стало так не по себе. Наверное, во всем виноват холодный взгляд мужчины. Он не смотрит, а сканирует меня взглядом. Ровно так же, как было, когда мы только познакомились. Или я пробыла без сознания слишком долго, и мужчина успел меня разлюбить? Или что-то случилось, о чем я пока не знаю?

Глеб застыл статуей на стуле. Он скрестил руки на груди, и смотрит на меня так давяще и властно, что по позвоночнику прокатился холодок.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спрашивает мужчина.

От его тона к холодку на спине прибавились похолодевшие внезапно пальцы на руках и на ногах.

— О чем? — выдавила из себя с трудом. Ощущение надвигающейся катастрофы буквально повисло в комнате.

— Кто он? — спрашивает Глеб. Его голос обжигает. В медовых глазах настоящая осенняя буря, с вихрем и штормом, как в самых страшных фильмах-катастрофах.

Я совершенно не понимаю, о чем он спрашивает, вернее, о ком. Но напряженная поза мужчины и его голос вызывают неприятную дрожь в теле. Что такого могло случиться за время моего обморока?

— Глеб, я не понимаю, о чем ты, — мне трудно совладать с голосом, и теперь он сбился на шепот.

— Не строй из себя дуру! — мужчина резко вскочил со стуча, сжимая руки в кулаки. — Я знаю, что ты изменила мне. Поэтому, спрашиваю — кто он?

Кажется, я медленно схожу с ума. Он это серьезно?!

— Не знаю, о чем ты, но меня уже достала твоя беспричинная ревность, — говорю ему твердо.

— Ах, не знаешь? — шипит мужчина. — Маша, ты беременна! И очевидно, что не от меня!

Беременна…

Беременна?!

Как. Это. Могло. Случиться?

— Но…, — я пытаюсь собрать в голове рассыпавшиеся пазлы, но они никак не складываются в единую мозаику, — ты же говорил, что не можешь иметь детей.

Глеб развернулся и со всей силы стукнул кулаком в стену. Я смотрю на стертые костяшки пальцев, и, почему-то, у мужчины поранены обе руки. Это не первый удар в стену за сегодня?

— Я не врал тебе, Маша, — рычит он, снова повернувшись ко мне. — А вот ты! Ты. Меня. Обманула.

Вот какого он обо мне мнения? Решил, что я стану раздвигать ноги пере всеми подряд?

— Чего тебе не хватало? — рычит мужчина на всю комнату. — Я мало тебе давал? Мало трахал?

Каждое слово, как удар хлыста. Бьет наотмашь, и все по голове. В комнате внезапно стало холодно, я обнимаю себя за плечи, чтобы хоть немного согреться. И успокоиться. Да, нам обоим нужно успокоиться и разобраться, как такое вообще произошло.

— Не кричи на меня, — прошу мужчину устало.

Он перестает метаться из угла в угол, замирает посреди комнаты, глядя на меня.

— На что ты рассчитывала, Маша? Что я стану воспитывать чужого ребенка? Думала, что если моей бывшей все сошло с рук, то и тебе все можно? — он уже не кричит. Но бьет словами больнее, чем если бы ударил физически.

— Ничего не понимаю, — потираю виски. — Но… как это могло случиться? Ты уверен, что я… беременна?

— Доктор сказал, пять недель, — выдыхает мужчина, треть рукой переносицу, отворачивается к окну.

Если это правда, то… что-то не так, но не со мной.

— Ты уверен, что не можешь иметь детей? — спрашиваю.

Дебильный вопрос, учитывая то, что он мне рассказал. Ну. Не станет такой человек, как Воронин, бросаться такими признаниями. Для чего ему это было нужно?

— Поверить не могу, что ты так поступила со мной, — он не поворачивается ко мне лицом. Но голос теперь звучит иначе. Это голос не властного владельца миллионов и компаний, но человека, раненного в глубину души. — Зачем, Маша?

К горлу подступил ком, и дыхание сбилось. Мне почти физически больно от той тоски и обиды, которые сквозят в его голосе. Но ответа на его вопрос у меня нет.

Глеб замолчал. И я тоже не могу подобрать слов, все еще оглушенная новостью о беременности. Меня душит мерзкое чувство, что это конец. Он не простит. Не станет разбираться. Потому, что Глеб не верит в чудеса.

— Ты можешь забрать свои вещи, когда хочешь, — говорит Глеб поникшим голосом.

— Нет, Глеб, пожалуйста, не надо, — плевать на гордость. — Я люблю тебя, прошу!

Но мужчина даже не повернулся ко мне.

— Бизнес остается тебе, ты его заработала, — в голосе послышались неприятные нотки.

— Глеб, не бросай меня, пожалуйста, — глаза наполнились слезами, последнее слово больше похоже на всхлип.

— Из университета тебя тоже никто исключать не станет, — продолжает он. — Я обещал тебе это в обмен на услугу, которую ты мне оказала. Обучение будет оплачено, не волнуйся.

— Мне нужен ты, а не все это. Я люблю тебя, — слезы катятся по щекам, я даже не пытаюсь их сдерживать.

— На это все, — он развернулся и быстрыми шагами направился к двери, даже не взглянув на меня.

Быстро вышел из палаты, хлопнув дверью.

Хотелось кричать и звать его. Но это не поможет, я знаю. Я слишком хорошо его знаю, чтобы не понимать, что, если мужчина что-то решил, то любые аргументы не заставят его передумать. Остается только уткнуться лицом в подушку и разрыдаться. Громко и некрасиво, не сдерживая всхлипов и стонов. Но… кому теперь есть до этого дело?

Глава 32