Между Огней

– Да ладно. – Лин сунул книжицу обратно. – Не так уж много книг у нас осталось. Может статься, что это последняя. Мне не тяжело.

Они немного постояли, думая каждый о своем, пока Алиса аккуратно прятала Чарли к себе под куртку. Лис взволнованно рычал, топорща шерсть.

– Ну что ты? – который раз спросила Жрица, стараясь не прищемить тонкую лапку лямкой рюкзака. – Успокойся. Хоть ты не будь еще одним препятствием. Я услышала зов, понимаешь?

Но Лис взвыл еще сильнее.

– Ох, да перестань! – наконец вскрикнула Алиса, насильно пряча непослушную лисью голову за пазухой и застегивая верхнюю пуговицу куртки.

Когда она разогнулась, все уже стояли у края утеса. Недовольные, даже обиженные ее внезапным гневом. На мгновение Алисе захотелось сказать что-то примирительное, но ее растерянный взгляд упал на отошедших чуть в сторону Лина с Юли, и желание это тут же пропало. Пара о чем-то тихо переговаривалась, видимо, решая, какие вещи из большого рюкзака им могут не понадобиться. Большого общего рюкзака.

Алиса хмыкнула и прошла к обрыву.

– За мной, – бросила она, шагнула в пустоту и, распустив крылья, устремилась вперед.

***

Паук бил суставчатыми лапами о толстую прозрачную стену, песок мало-помалу соскальзывал с нее, делая шире лазоревый лоскут неба.

Нутряным своим чутьем, пусть истлевшим, но еще способным различить родник чистой силы, он нащупал крылатых путников, которые неслись над песками, так дурманяще близко. Только протяни ладонь через толстое стекло, и останется лишь крепко обхватить шею путника, чтобы забрать его жизнь, пережав тонкую пульсирующую жилку. И было это даром судьбы, так неожиданно ставшей благосклонной к иссушенному, мерзкому телу паука. Он скалил острые мелкие зубы, размахивался и обрушивал удары на плотную оплавленную поверхность клетки, не переставая посылать зов ведущему крылатый отряд.

– Чтобы ведущий стал ведомым… – хихикал паук, растягивая истлевшие губы, и тонкая кожа трескалась на щеках.

О выживших паук прознал давно. Слабые вспышки силы будили его, тревожили сквозь болезненную дрему. Значит, не всех пожрал Огонь, значит, не всем даровал он искупление прахом. Остались еще те, кто может напоить водами собственной жизни дряхлого старика, ходят по песку, летают над ним на слабых крыльях, дарованных последней древесиной. И эти мысли тешили паука, согревали бесконечной ночью, на дно которой он погрузился, чтобы никогда более не выплыть.

Но долгие ночи прошли, чтобы сегодняшней он бился что есть сил в прозрачную стену клетки и призывал к себе сосуды новой его жизни.

Паук хрипло захохотал, раскачивая из стороны в сторону свои иссохшие кости, и только большое брюхо оттягивало их, расходясь рябью от безумного смеха.

– Лети ко мне, пташка! Лети же! Лети!

***

Чарли рычал и барахтался под курткой, его острые коготки впивались Алисе в кожу, рвали ткань рубахи и скреблись о застегнутый ворот.

Крылатая раздраженно морщилась, стараясь утихомирить зверя. То ласковыми поглаживаниями, то уговорами. Но лис продолжал беспокойно ворочаться, словно боролся с кем-то невидимым. И это сбивало Алису с толку.

Она чуяла зов, что тянулся к сердцу откуда-то из-за горизонта, так же, как и раньше, до размолвки с Аланом. Но что-то изменилось. Путь не стелился впереди плотной серебряной рекой, не видимой иному глазу дорогой. А зов стал прерывистым и еле слышным, тонким, неверным, незнакомым. Алан больше не шептал ей на ухо старые сказки и молитвы, не делился с ней обрывками воспоминаний предков, что просыпалась в нем. Он только звал ее, безмолвно направляя над песками пустыни.

Но и это было немало. Озлобленная на остальных, Алиса летела, цепляясь за нить, в желании как можно быстрее добраться до Рощи. Если для Вестников она стала чужой, то, может, крылатый сон примирит ее с Аланом, а значит, и с ее предназначением? Может, тогда щемящая боль из-за открывшегося ей предательства ослабеет и девушка сможет вдохнуть сладкий воздух Рощи, отпуская былое?

Это занимало мысли Алисы в то время, как отряд несся вперед, облетая низкие тучи, лавируя между взгорьями, обросшими сухим кустарником. Места были незнакомыми. Алиса отмечала это мимоходом, не давая тревоге разрастись внутри. Когда они с Томасом забрались так далеко от дома, вылазка уже обернулась сущим кошмаром. И диковинные холмы, и обезображенная пепелищем низменность – все это могло ей не запомниться.

Зов вел их вперед – вот что представлялось Алисе главным. Вестники следовали за ней чуть сзади, не пытаясь догнать или заговорить. И только беснующийся под курткой Чарли мешал и сбивал Жрицу с толку.

Когда зов оборвался, резко и неожиданно, Алисе показалось, будто кто-то ударил ее по лицу. Она растерянно завертела головой, пробуя уловить путеводную серебряную ниточку, не зрением, так их с Рощей родством. Но ничего не было. Будто бы и не бывало вовсе никогда.