Между Памиром и Каспием

Трезвый и расчетливый политик Октавиан Август должным образом оценил Парфию и, понимая, что у него нет достаточных сил для открытой борьбы с нею, старался ослабить своего грозного соседа при помощи всяческих политических интриг. Отчасти это ему удалось, и римское влияние на парфянскую правящую верхушку стало ощущаться все сильнее и сильнее. Реакцией на эту проримскую ориентацию был дворцовый переворот, который привел к власти в 12 г. н. э. зятя Фраата IV, правителя Мидии Артабана III, родоначальника новой династии парфянских царей, так называемых младших Аршакидов.

Дальнейшая история Парфии заполнена новыми внутренними смутами, сочетавшимися с очередными неудачами в борьбе с Римом. Парфянская держава явно клонилась к упадку, так же, правда, как неизменно шел к упадку и ее западный сосед и соперник — царственный Рим. В течение II в. н. э. римские войска вновь и вновь опустошают богатейшие западные области Парфянского царства. Но даже в это время сокрушить Парфию Риму было не под силу, и еще в 217 г., за семь лет до падения власти Аршакидов, римляне вынуждены были после двух поражений армий императора Макрина подписать с парфянами весьма невыгодный мир и уплатить парфянскому царю пять миллионов золотых динариев как военную контрибуцию.

К 20-м годам III в. Парфия была крайне обессилена. Опустошенная разорительными войнами, раздираемая внутренними противоречиями, она фактически распалась на ряд полузависимых, а то и просто независимых царств. Эта агония некогда могущественной державы завершилась в 224 г. н. э торжеством новой группировки, возглавляемой Арташиром Папаканом, владетелем Парса, области, некогда бывшей ядром державы Ахеменидов. На смену Парфянскому царству пришла Сасанидская империя. Самый долгий и самый темный период в истории Ирана закончился.

Родина Аршакидов

Начальный этап истории Парфянского царства, как мы успели убедиться, все еще изучен чрезвычайно слабо. Когда же, захватив весь Иран и часть Месопотамии, парфяне грозной силой вышли на арену мировой истории, их связи со Средней Азией уже не слишком привлекали к себе внимание древних авторов, видевших в Парфии лишь могущественную переднеазиатскую державу. Ко времени наибольшего триумфа этой державы — царствованию Орода II, когда после победы над легионами Красса парфяне, казалось бы, вот-вот утвердятся на побережье Средиземного моря (именно в это время Гораций в одной из своих од упоминает «парфян, угрожавших Лациуму»), от легендарного восстания, заложившего основу парфянской государственности, прошло уже около двух столетий. Столица Парфии, первоначально находившаяся неподалеку от Парфиены, в Гекатомпиле, после побед Митридата I на западе была перенесена в Мидию, в Экбатаны (близ современного иранского города Хамадан), а во время апогея парфянской мощи, при Ороде II, — еще дальше на юго-запад, в Ктесифон, новый город, возникший на левом берегу Тигра, напротив важнейшего торгово-ремесленного центра эллинистического мира Селевкии.

Парфянские цари и правящая верхушка как будто забыли и о своем среднеазиатском происхождении, и о своих далеких исконных землях. Потомки среднеазиатских кочевников, приспосабливаясь к ближневосточным представлениям о «законности» царской власти, стали даже возводить свое происхождение к ахеменидским царям, выдавая за своего родоначальника Артаксеркса II (405–359 гг. до н. э.), носившего-де до вступления на престол имя Аршак. Письменные источники, повествующие о событиях в Парфии, со II–I вв. до н. э. почти не упоминают о колыбели парфянской государственности. И историкам казалось, что, став царями Ирана и перенеся политический центр державы в экономически мощные области Запада, парфянские цари навсегда порвали свои связи со Средней Азией. Эту точку зрения разделял даже В. В. Бартольд, писавший, что «внимание Арсакидов было обращено преимущественно на запад» и что «ими для поднятия культуры восточно-иранских (т. е. собственно парфянских) областей было сделано меньше, чем при Александре и Селевкидах; …Арсакиды не связали своего имени ни с одним из восточноиранских городов».

Правда, время от времени источники сообщали о пребывании того или иного царя на востоке Парфянской державы, но, как правило, считалось, что они отправлялись туда либо для предотвращения нашествий кочевых «варваров», либо в надежде поживиться за счет слабевших восточных соседей, либо, наконец, под натиском победоносных римских легионов. Крах Греко-Бактрийского царства учеными XIX — начала XX в. воспринимался как гибель очага культуры в глубинной Азии, а восточные области Парфии представлялись далекой окраиной былого цивилизованного эллинского мира. Что могло привлекать на эту дикую окраину парфянских царей? Ведь те знали города Запада, вкусили плоды эллинской культуры; ведь эти цари часто официально именовали себя «филэллинами», вплоть до рубежа новой эры снабжали свои монеты надписями на чистом греческом языке, устраивали (как это известно, например, об Ороде II) представления греческих трагедий.