Между Памиром и Каспием

В ходе оживленной дискуссии были вновь рассмотрены немногочисленные сведения письменных источников и все известные ныне данные — археологические, нумизматические, искусствоведческие. Одна из наиболее интересных попыток решения проблемы была предпринята С. П. Толстовым, который обратил внимание на то, что в найденных его экспедицией хорезмийских документах конца III — начала IV в. н. э. упоминаются 215, 220, 232-й годы. Опираясь на эти находки и привлекая ряд побочных данных, С. П. Толстов поддержал предложенное уже давно рядом ученых отождествление «эры Канишки» с известной, начинающейся с 78 г. н. э. так называемой сакской эрой. Система доказательств С. П. Толстова привлекает внимание смелостью и оригинальностью постановки вопросов, но, увы, слой, в котором найдены хорезмийские документы, не может быть датирован с точностью до 25 лет. Это значит, что документы с одинаковым успехом могут быть использованы для отождествления «эры Канишки» с «сакской эрой» (78 г. н. э.) и для подтверждения гипотезы А. К. Нарайна, считающего началом «эры Канишки» 104 г. н. э. Да и вообще документы из Хорезма вовсе не обязательно датированы по «эре Канишки».

В целом, по мнению участников конференции, окончательно решить вопрос о «дате Канишки» пока еще не удалось. И все же итоги конференции 1960 г. оказались обнадеживающими, так как в ходе дискуссии выявился, наконец, вполне реальный путь к раскрытию этой загадки — путь углубленных исследований археологических памятников кушанского времени в Индии, Афганистане и Средней Азии. Стало ясно, что в ближайшее время будет осуществлен решительный «штурм» всей кушанской проблемы. Хочется отметить, что в этом штурме особенно ответственной будет роль советских ученых, так как. пожалуй именно в древних культурных центрах Средней Азии, изучение которых ведется с неослабным вниманием из года в год, удастся установить соотношение кушанской, римской, а, возможно, и дальневосточной хронологий. Во всяком случае археологические материалы из Средней Азии уже сейчас можно увязывать не только с находками в Афганистане и Индии, но и с античными памятниками северного Причерноморья. Когда таких материалов накопится больше, — а после каждого полевого сезона их количество заметно возрастает, — можно будет установить, каким памятникам, относящимся в Индии, Афганистане и Средней Азии ко времени Канишки, соответствуют те или иные четко датирующиеся по римской хронологии античные памятники. Не исключена также вероятность обнаружения надписи, которая будет содержать необходимые ученым сведения. А ведь степень вероятности такой счастливой находки тем больше, чем шире размах археологических работ. Во всяком случае не надо быть пророком, чтобы предсказать, что до следующей конференции, которая положит конец спорам о «дате Канишки», пройдет гораздо меньше времени, чем прошло между двумя первыми дискуссиями.

Где же северный рубеж империи?

Советских исследователей древней Средней Азии в кушанской проблеме прежде всего интересует вопрос о роли среднеазиатских областей в истории Кушанского государства и о значении этого государства для истории народов Средней Азии. Следовательно, необходимо было установить, какие из среднеазиатских областей и в какое время входили в состав Кушанского царства, или, иначе говоря, определить, где и когда проходил северный рубеж этой империи. Определить же это оказалось весьма нелегко.