Между прочерками: фантазии в манере Гештальта

Смысл бытия всегда находится внутри моего сознания, осмысливающего бытие. Наружу, в реальное бытие, смысл также выходит только в скафандре сознания. Снаружи для него – безвоздушное пространство. При этом, формируя и формулируя смыслы, сознание всегда оказывается перед выбором: встречаться с событием – или встречаться с мифом.

Миф – это способ восприятия и утилизации события без формирования и проявления своего личного отношения к нему. То есть – без осознавания. Точнее – с заменой осознавания конструированием некоторой внешней закономерности, причин но-следственной фантазии, роковой последовательности. Если осознаванию события и событийности соответствуют чувства и субъективные актуальные переживания и выборы, то мифу сопутствуют ритуалы. Ритуал переводит острое, уникальное, неповторимое и неисправимое переживание в квазикультурную плоскость, в ряд неуникальных и исправимых событий. Переводит из настоящего – в прошлое и будущее.

Миф по природе своей герметичен и космогоничен. Он придает жизни причинно-следственную неизбежность и избавляет ее от присутствия случайности.

Сознание обнаруживает себя на языке знаков, бессознательное – на языке символов.

Техника бессознательного – это образы, пиктограммы древнего, довербального опыта мышления. Символы и пиктограммы всегда субъективны и контактны, они отражают мое отношение и мои чувства, связывающие меня с наблюдаемым и описываемым феноменом.

Техника сознания – это названия, конструкции и классификации. Названия и классификации претендуют на объективность.

Материя снов и материя чувственных образов более древняя, чем речь и мышление. Поэтому и толковать эти глубинные откровения разумнее не вербально-лингвистическими методами, а методами проживания и осознавания чувств.

А наилучший пример знаковых форм и конструкций – слова и имена. Это не просто знаки – это способы именования и реализации потребностей, способы отношений. Самостоятельной сущностью не обладают, но помогают с нею встретиться. Имя Бога есть Бог – поскольку посредством имени я могу встретиться с Ним.

Слово является связью и посредником между бессознательным и сознанием. Слово становится Богом, поскольку способно превращать потребности в осознанные действия.

Слово интегрирует внутреннее и внешнее для человека. Лечение словом – это феномен интеграции личности посредством осознавания потребности и превращения ее в поступок.

Любое утверждение можно развернуть полярно. Утверждение «законов не существует» можно развернуть, как «существует закон, в соответствии с которым законов не существует». Утверждение «я не люблю» можно прочесть, как «сейчас я люблю не любить».

И это не хитрости, не софизмы – это природа утверждений. Любое утверждение упирается в собственные границы и границы языка описания. Вот отсюда: «Мысль изреченная есть ложь». Реальный феномен всегда больше, чем какое-либо его описание.

Парадоксы речи. «Я даже не могу пожаловаться» – это жалоба. «Я вам не угрожаю» – это угроза.

Стремление познать, расшифровать и воспроизвести законы природы продиктовано глубинной человеческой тревогой, из которой рождается и страх, и интерес. По сути, подобная воля к власти и контролю порождена не столько потребностью в истине, сколько потребностью в безопасности.

Точное и уверенное знание возникает на основании какого-то страха. И чем более непоколебимое это знание – тем более уверенный и массивный страх находится под ним.

Страх излечивается любопытством. Когда на месте запретов и безысходной уверенности возникает осторожный живой интерес: а что там на самом деле?..

Смыслы и значения происходят из материи потребностей и влечений, а не из материи логических классификаций. Sense изначально означает чувство, а уже потом – смысл. Подобное относится и к meaning. Meaning of the moment в большей степени характеризует меня, нежели сам по себе некоторый момент.

Пытаясь жить бестелесно, человек рискует жить безмозгло…

Мозг способен понимать и осознавать только тогда, когда он связан с телом, когда чувствует и слышит его. Если контакт мозга с телом разорван, мозг уже не понимает, а фантазирует. Это фантазирование можно описать, как мозговое КЗ – короткое замыкание сознания, замкнутого само на себя, не включающего тело в свою цепь.

Зато у мозга перед чувствами есть одно важное преимущество. Точнее два: извилистость и способность защищаться.

А чувства непосредственны и беззащитны. И когда они ранятся, когда они гибнут, то это такая безысходная боль…

И тут мозг затыкает им рот, из которого рвутся крики:

«Я больше не хочу, я больше не люблю, мне страшно…», – и говорит: нет смысла. Просто нет смысла… Логически рассуждая…

Нет смысла – это мемориальная надпись на камне, под которым лежат убитые радость и желание.