Между прочерками: фантазии в манере Гештальта

В периоды правления жестоких авторитарных режимов внутренняя борьба и полемика в государстве намного слабее, чем при режимах более либеральных. Если здесь не все списывать на запугивание и физическое устранение инакомыслия, то становится явным, что периоды авторитаризма и возникают в истории потому, что обществу хочется отдохнуть от борьбы, отдохнуть от сложностей свободы выбора. Хочется вкусить протертый пирог единства, послушания и согласия…

Правда, этот пирог – всего лишь симптом предкризисной депрессивной стадии. Без борьбы мнений и идей, борьбы личностей и групп любую живую систему ожидает рост неотреагированного напряжения, приводящий либо к взрыву, либо к отмиранию.

И это достаточно очевидно всем, разве что кроме самих авторитарных правителей. Поскольку авторитарные правители считают себя и свое правление чудом – и верят в чудо.

Человеку и в истории, и в природе приходится выбирать одну из трех моделей поведения:

– подчинение;

– взаимодействие;

– изоляция…

Это единственный по-настоящему важный выбор в жизни человека.

____________

Вера в …

История отдельного человека – это история с однозначно трагическим финалом, если не прибегать к помощи веры. Всё, что есть я, и всё, что есть у меня, – стремится исчезнуть. Ненавидеть, отчаиваться или любить это исчезающее всё?..

Рациональное осмысление человеком собственного бытия всегда приходит к его самоусомнению. Человек усомневает то ценность себя перед непостижимостью жизни, то ценность жизни. Рациональное осмысление приводит к отчуждению между человеком и жизнью.

Вера есть попытка преодолеть эту проблему и это отчуждение. Уравнивание человека с животным – тоже такая попытка, только противоположная и более примитивная.

Вера – это всегда вера в спасение. Как выглядит и как зовется Тот, который спасает – этот вопрос может интересовать лишь искусствоведов и преподавателей специальных дисциплин. Верующего человека интересует только спасение.

И вопросы у него следующие.

А я уже спасен или еще нет? А когда это решается? И как именно?

Нас всех спасут – или выборочно? Личного ли спасения следует искать человеку, или более всеобщего?

Может ли верующий человек своими собственными усилиями и собственными праведными действиями обеспечить свое спасение? Или эта благодать предопределена изначально и недоступна для влияния и оперативного вмешательства верующего?

Как человек относится к Богу – это можно узнавать и осознавать. Кто-то любит, кто-то боится, кто-то пытается подкупить, кто-то – обмануть… А как Бог относится к человеку? И есть ли отношения между Богом и человеком? Что это за отношения – противостояние, подчинение, семья? Мы подсудимые у Бога, мы всё еще Его творения – или уже партнеры?

И если я верую, то во что: в возможность согласия по поводу добра и нравственных норм, позволяющих строить счастье и гармонию в земной жизни? Или в их невозможность здесь, что подтверждает желательность оставить земную юдоль во имя Царства Небесного?

А истинность веры – что для меня служит ее подтверждением? Ее доказуемость, разумность и ясность, ее жизнеутверждающее благоволение, – или ее иррациональность, непостижимость, трагизм, жизнеотрицающая сосредоточенность и смирение?

Какая должна быть верная вера – сокрушающая и недостижимая? Или светлая, радостная, очевидная? Что испытывает верующий человек – трагическую оставленность Богом и разлад с миром, или восторг единения и спасения?..

Вот такие примерно вопросы…

Отношение к Богу определяет отношение человека к себе самому, к основаниям собственной жизни. Если взять за основу типологию Кьеркегора, то здесь самоидентификация происходит по трем типам: эстет, этик и религиозный человек.

Эстет не признает правил и норм, но признает чувства, и прежде всего – чувство вкуса. Он опирается сам на себя.

Он индивидуален, он одинок в этом мире. Эстет разрывает любые формы зависимости, его связи с другими сугубо ситуативны и чувственны. Эстет осознает уникальную случайность и непрочность всего в этом мире и остро наслаждается этим миром, его случайностью и непрочностью.

Этик признает правила и нормы, он опирается на них и на других людей. Отношения с людьми для него высшая ценность. Этик включает себя в разнообразные прочные отношения, как близкие, так и контрактно-договорные. Чувства для него важны, но верность, идеи и принципы – важнее. Ибо от его поведения и соблюдения нравственных норм зависит всё.

Религиозный человек опирается на нечто существенно более прочное, чем он сам, чем другие люди и отношения с ними. На существенно более прочное, чем, собственно говоря, весь этот мир. Корень его уверенности – в нездешнем, и поэтому никакие события этого мира не могут его пошатнуть, обескуражить или сломать. В основаниях своих он абсолютно спокоен, то ли потому, что все будет хорошо, то ли потому, что от него ничего не зависит…

Верующий человек не относится ни к одному из этих типов. Верующий человек – это Кьеркегор, а не его типология. Возможно, верующий человек – это некоторый синтез эстета и этика. Прежде всего потому, что вера противоположна религии.