Между роботом и обезьяной. Искусство найти в себе человека

Итак, эмоции – это одновременно оценка того, что происходит в отношениях человека и окружающего мира, обозначение того, насколько полно человек удовлетворяет свои потребности и выделение энергии на то, чтобы эти потребности, удовлетворять. И если не бороться с чувствами, а обращать на них внимание и вслушиваться в их послания, можно узнать и увидеть очень многое.

Отношение к эмоциям как сигналам подсказывает, что непосредственное, мгновенное отреагирование их – не лучший способ взаимодействовать с людьми. Например, мы разозлились, взорвались, накричали на человека – а потом оказалось, что напрасно – это мы что-то неправильно поняли. Ведь так бывает, что сигнал оказался ложным. Поэтому мы постоянно в нашей жизни балансируем между функциональным роботом, отчужденным от собственных эмоций и рассматривающим их исключительно с точки зрения полезности, и взрывной обезьяной, которая сначала отреагирует, а потом уже задумается – а что это было? Поэтому, вопреки популярному заблуждению, психологи вовсе не советуют «не держать эмоции в себе» и вываливать их на окружающих. Нет, задача перед людьми стоит посложнее: распознавая эмоциональные сигналы, выбирать, кем быть в данный момент. Иногда и ближе к роботу полезно побывать (главное – не застрять в нем навсегда), а иногда приближение к обезьяне – лучший выход. Эмоциональная жизнь – это искусство баланса.

Глава 2.2. Невнятная тревога и ясный страх

Знаменитый британский социолог Зигмунд Бауман как-то назвал нашу эпоху «текучей современностью». Мне очень нравится это слово – «текучая». В прошлом мир для простого человека был достаточно прост и понятен. Твое происхождение определяло то, чем ты занимаешься. Родился крестьянином – в подавляющем большинстве случаев им и останешься до конца жизни. Дети ремесленников продолжали дело отцов, и их жизнь регулировалась традицией или, если говорить про европейское Средневековье, цеховыми правилами, которые иногда регулировали даже фасон одежды. Все общества прошлого были снизу доверху зарегламентированы традицией, законом или религией. Это, с одной стороны, ограничивало социальную мобильность, а с другой – обеспечивало ощущение безопасности. Ты не один на один с миром, ты – часть определенной общности людей, и если будешь следовать ее правилам – она тебя примет и защитит в случае возникновения проблем.

Простолюдин мог выбиться в «большие люди», но чаще всего это происходило во времена социальной нестабильности: войн, восстаний, революций, больших перемен в экономическом укладе. Старые связи распадаются, и тебе приходится отчаянно вертеться и искать себе новое место, пробивать собственную дорогу в жизни вместо привычных, проторенных предками колей. С одной стороны, это дает свободу, с другой – постоянную, фоновую тревогу.

С переживанием тревоги есть забавный парадокс: будучи порождением неопределенности и неизвестности, она одновременно не имеет общепринятого и четкого определения. Один из основателей гештальт-терапии, Фредерик Перлз, под тревогой подразумевал остановленное общее возбуждение человека. Чем меньше себе позволяешь выражать возникшие чувства, потребности и интересы вовне или действовать в соответствии с ними, тем богаче и интенсивнее у человека внутренняя жизнь. Наверняка вы замечали за собой, что когда что-то кому-то не договорили или не высказали то, что думаем, то проговариваем их уже после, «про себя». Или раз за разом проигрываем в воображении желаемые сценарии развития событий вместо неудавшегося реального взаимодействия. Незавершенные или завершившиеся, но не так, как нам хотелось бы, действия – источник внутреннего напряжения, которое человек распознает как тревогу. Зачастую мы можем вообще забыть о причинах, которые вызвали напряжение, а оно – остановленное когда-то – остается в теле. Так и получается, что тревога – это остановленное возбуждение, при котором мы уже потеряли объект, на который оно направлено. В этом случае лучший способ «профилактики» такой тревоги – учиться или выражать напрямую свои мысли, чувства, эмоции и делать то, что мы хотим сделать, или же, если это по каким-либо причинам невозможно, – честно признаться себе в этом, отгрустить-отгоревать эту невозможность и через грусть – отпустить. Например, если мы не сказали каких-то очень важных слов близким, которые умерли, это может превратиться в общее беспокойство что-то упустить с теми, кто еще жив, или в постоянный страх их потерять. Путь к снижению тревоги здесь – или выразить несказанное вслух (может быть, перед могилой или обращаясь к нему), принимая свою печаль и грусть от того, что не высказали этого ранее, или принять то, что да, не успели, и это очень печально (и это нормально – чего-то не успеть, потому что все мы люди, а не знающие все и вся существа).