Между (СИ)

— Она не помнит, что с ней произошло.

— Да, такое может быть. Последствие приёма наркотика.

— Я не принимала наркотиков.

— Уверены?

— Никогда!

— С ней всё будет в порядке? — спрашивает Ярослав.

— Мы прочистили её полностью, но я оставил бы её в больнице ещё на пару дней и понаблюдал. Даже после одного приёма это дряни у людей может развиться зависимость.

— Что… — прошептала я.

— Не переживайте. Прокапаем и всё будет хорошо, но постарайтесь, чтобы с вами такого больше не случалось.

— Я даже не знаю, что со мной случилось!

— Доктор, можно вас на пару слов? — спрашивает дядя.

— Да, конечно. Пройдёмте.

Когда за ними закрылась дверь, я посмотрела на Ярослава, а он как будто избегал меня.

— Ярослав, я не принимала наркотики! Никогда в жизни!

— Я знаю, — тяжело вдохнув, говорит он, садясь в кресло рядом.

— Ты ведь знаешь, что произошло! Расскажи мне! Пожалуйста!

В этот момент ему приходит сообщение на телефон, прочитав которое он нахмурился ещё сильнее. Видимо там что-то не очень приятное, потому что он опёрся локтями на колени, закрыл глаза и стал потирать виски. А я же терпеливо ждала, когда он соизволит мне рассказать.

— Вот посмотри, — наконец-то он заговорил и передал свой телефон.

У меня не было сил, чтобы сидеть ровно, поэтому я облокотилась на кровать и дрожащими руками стала смотреть на фотографии, которые он мне дал посмотреть.

Стоило мне взглянуть на первую же фотографию, как мороз прошёлся по коже, я покрылась мурашками и меня стало трясти. Я не верила своим глазам. Пролистывая фотографии, я ужасалась всё больше. Нет, я не могла поверить в то, что видела на них. Это не я.

— Ярослав, это… я не…

На этих фотографиях я лихо отжигала с Денисом, недвусмысленно к нему прижимаясь и обнимаясь. Я как будто съесть его хотела.

— Это… я не… — только и могла говорить я.

В моей голове сразу пронеслись картинки того, чем это всё могло закончиться и было страшно спрашивать, а что было ещё.

Видимо заметив страх и ужас в моих глазах, Ярослав сказал:

— Между вами ничего не было. Честно признаюсь, когда я получил эти фото с неизвестного номера, готов был убивать. Но…

— Но? — я в нерешительности и с опаской посмотрела на него.

— Как ни странно, Август пришёл на помощь. Рассказал, где ты и помог вытащить тебя оттуда. Да и ещё выяснил, что дальше этого, — он кивнул на фото, — не зашло.

— Это была не я!

— Алиса, я понимаю, что кто-то подсунул тебе наркотик, и уверен, что это Денис, но…

— Я никогда бы не предала тебя!

— Я знаю.

— Прости… — я не могла больше сдерживаться и жгучие слезы полились из моих глаз.

Он сел ко мне на кровать и взял за руку в порыве успокоить, как в палату снова зашёл врач.

— Так, а что это у нас за истерика. Время позднее, пациентке надо отдыхать и поспать.

— Нет.

— Вас я даже спрашивать не стану, Алиса. Вам нужно поспать и хорошенько отдохнуть, набраться сил.

Он стал вводить в капельницу какой-то препарат, на что Ярослав согласно кивнул, а я начала чувствовать, что проваливаюсь в сон. И снова темнота.

Очнулась я на следующее утро. Голова гудела, в теле была невероятная слабость. У меня не было сил, чтобы даже сесть.

Чуть позже пришла медсестра, провела все полагающиеся процедуры, принесла завтрак, а я снова была, как в ледяную воду опущенная.

Я была одна.

Вновь ощутила это уже, казалось бы, забытое чувство одиночества, которое разъедает тебя изнутри. Опустошение.

Несмотря на то, что мне постоянно писала Лиза и остальные друзья, звонил дядя, ещё прислал цветы, но не было никакого звоночка, даже сообщения от самого дорого мне человека.

Ярослав молчал.

Он не отвечал на мои сообщения, а позвонить я не решалась. Мне было безумно стыдно за то, что произошло. Хоть я и понимала, что моей вины нет, и совесть моя чиста, но… То, что я вытворяла на тех фото… Но я надеялась хотя бы на какую-то весточку от него. Молчание убивает.

Целый день я всё прокручивала у себя в голове, пытаясь вспомнить, что же произошло, кто подмешал мне наркотик, кому это было нужно, зачем… Столько вопросов и ни одного ответа. Я была в отчаянии. Отгородилась ото всех, перестала отвечать друзьям и родным… Волна липкой мерзости, ненависти к самой себе меня удушали. Казалось, что я весь день просидела, уставившись в одну точку, совершенно не замечая ничего вокруг.

Я ощущала себя предательницей. Мне казалось, что я разбила что-то ценное и дорогое на мелкие осколки, сама того не подозревая. И эта боль скапливалась к груди, сжималась, словно пружина, которая не знаешь, когда рванёт.

Отвращение к тому, что я увидела дошло до такой точки, что я словно с цепи сорвалась. Оторвала все капельницы и провода от приборов, кое как доползла в душевую в моей палате, и стала тереть себя мочалкой с таким остервенением, словно пыталась содрать с себя весь этот ужас. Я задыхалась, с каждым разом пытаясь заглотить всё больше воздуха, который уходил куда-то в никуда.

Меня накрывала истерика.

—