Между тобой и мной

Мама-омега тогда осталась у дел. Чтобы не умереть с голода, она почти все время проводила у дедушек на огороде. Половину урожая пыталась продать, другую нам оставляла. Сама чуть ли не гнала отца рыбачить. А осенью мы с ней ходили по грибы.

Тогда для меня все это казалось такой забавой. Бродить с родителями по лесу, на выходных бегать за частные дома к реке на рыбалку. Игрушки, коих у меня было не так много, были дороже всего сердцу. Одежда, что мне отдавали мамины подруги и друзья, казалась самой красивой и удобной. Да и не смеялся над этим никто – в нашем городке так жили почти все.

Несмотря на разнообразие каналов и программ, появившихся на ТВ, я все-таки предпочитал им старые фильмы. Хотя иногда очень любил всякие научные передачи, а затем и постановочные суды.

К пятнадцати годам, когда большая часть моего класса, овеянные новыми течениями, поделились на новомодные субкультуры, я остался заучкой с посаженным зрением, которое спасали уродливые роговые очки. И несмотря на то, что у отца появилась новая работа, а мама стала подрабатывать, мы все еще старались экономить. На черный день, так сказать.

Ну и я сам, в общем-то, не стремился к модным шмоткам. Зачем? Красоваться перед одноклассниками, которые меня-то и не видят в упор. Или перед продавцом, дядей Витей, из магазина через дорогу? Больше-то я и не ходил никуда. Ни с кем. Во дворе детей моего возраста не было, а в школе… Очень трудно найти кого-то с похожими увлечениями. А подстраиваться под кого-либо я никогда не умел. Учиться не собирался.

Возможно, поэтому я и не залетел к выпускному, как довольно существенная часть омег-парней, ну и девушек других типов, из нашей школы. Ну, собственно, и в универе было почти также. Вместе со мной омег, парней, девушек, пришло не мало. Еще бы, специальность-то популярная. А вот доучились из нас единицы.

Но я отвлекся. Вернемся к тому летнему деньку в самом центре усталого офисного здания задрипанной, доживающей последние деньки, конторке.

Туда я по рекомендации одного из преподавателей пришел. И мне еще повезло. Живем же в провинции, тут найти работу по специальности – большая удача.

Я стоял в маленьком помещении. Одно единственное большое окно было раскрыто на распашку, а ветерка так и не было. Яркий свет, падая лучами на пол и подоконник, буквально раскалял их. Ни ступить, ни прикоснуться.

Я был у огромного старого копировального аппарата, который собой занимал почти треть комнатушки. Пожилая машина пыхтела, тужилась, рокотала. Хрипела, будто туберкулезник. Но, не сдаваясь, печатала мне документ, что запросил Геннадий Павлович, мой непосредственный начальник и толстый бездельник омега-юрист по совместительству.

От бессонной ночи глаза ужасно горели. Были красные, точно я —героиновый наркоман. А голова жутко раскалывалась. Да еще этот строгий костюм, в котором сейчас еще жарче.

Отпрянув от устройства я прислонился спиной к прохладной стене и закрыл глаза. Расслабился. Тогда в это помещение вошел он – первый красавец нашей фирмы – Егор Арафеев. Я сразу почуял его пряный аромат.

Все женщины, омеги и даже некоторые беты-мужчины, пускали по нему слюну. Что же до меня, я знал, что скучному пареньку никогда не стать его пассией. Ни тогда, ни сейчас я особо не блистал красотой. Высокий, словно каланча (почти с среднестатистического альфу), худой, как шланг. Стрижка всегда короткая, аккуратно уложенная (можно сказать, прилизанный весь). Волосы каштановые, а глаза карие. Единственное, что я всегда считал своим достоинство это их форма – миндалевидная. Досталась мне благодаря генам деда-корейца, что приехал увидеть таинственный Союз и, влюбившись в русскую девушку-бету, остался навсегда. Но за очками глаз моих видно-то почти и не было. А в остальном меня от беты не отличить. Даже запах, и тот подвел, слабый и не сильно пленительный, как скошенный газон. Только в течку более-менее сносно чувствуется.

И вот посчастливилось мне тогда триумфально грохнуться в обморок пред нашим секс-символом. А он подхватил меня, как принц из сказки, и положил на пуфик в коридоре. Это и была отправная точка наших отношений.

Думаю, в тот злополучный день Егор заметил меня и, вот уж не знаю, что ему в голову взбрело, начал со мной общаться. Первое время наши с ним разговоры сводились к простым «Привет-Пока». Позже добавились пожелания «Доброго дня» и «Удачной дороги».

Через какое-то время мы уже беседовали о книгах и фильмах. А потом Арафеев в первый раз позвал меня на свидание. На мое первое свидание.

И я уже не помню, как все закрутилось, завертелось. Пара ужинов в ресторане. Несколько прогулок в парке. Кино и конфеты. Цветы, что я никогда и не любил, но сказать ему об этом не мог. Боялся обидеть – идиот.