Между Западом и Востоком

Платон вошел следом, стал всех проверять и вдруг яростно закричал – в сторону того же человека, которого указала Катя. Платон разошелся; его пришлось хлопнуть по плечу, чтоб успокоить.

Платон обнаружил сочетание, которое было спрятано под основным следом. Катя нашла нечто похожее, но другое. Косвенных следов бывает довольно много, подумала Катя. А человека уже окружили. Он шпион? Или аферист?

Только одного нашли. Но Солодов, судя по виду, был очень доволен.

– Катя, гуляй. Платон, со мной.

Платона оставили на поводке. Вышагивая рядом с Солодовым, Платон видел, как Катя легонько ступает по немощеной земле и пристально смотрит на город. Очень больших и сложных конструкций рядом не было. Но Катя видела и понимала красоту простого. Она пробежала немного вперед, остановилась на повороте и смотрела на купола, стоящие над сиренью. Рядом подворотня.

Из темноты выполз серый пес, явно без определенных занятий. Он потряс головой и завопил в сторону Платона грубыми словами. Платон хотел ответить (еще крепче); он уже открыл широко рот. Но Катя уже подскочила к серому и наотмашь врезала ему по голове. Пса отбросило к стене. Катя ударила еще раз, в нос (это проверенный прием Балтика и Полкана). Если даже нос не разорвется, он будет долго болеть. Тип захрипел. Катя хотела еще раз ударить, но вспомнила: субординация! – и отбежала обратно к Солодову. Солодов подмигнул и сказал только:

– Молодец! – и больше ничего.

Катя думала, Платон сделает ей замечание. Он долго молчал; затем, уже в автомобиле зашептал:

– Катя, где Вы так здорово научились?

– Нас папа научил.

– Вы его по стене расплескали! Это потрясающе! – в юности Платон много дрался, и все мечтал овладеть тайными приемами. Это не очень удалось; кроме того, специфика работы требовала от него других усилий и способностей. Специально драться их в Отделе не учили. Через три дня после возвращения всем командирам разрешили гулять без поводков. Отдел был расположен на северо-востоке Москвы, недалеко от усадьбы Останкино. Рядом находится пруд и храм Спаса Живоначального. Его узорчатые своды, двойной ряд кокошников очень понравились Кате. Она рассматривала их издалека и вблизи. Храм был закрыт, как и многие другие церкви в Москве. Катя вспомнила рассказы Балтика о том, как они с Полканом впервые увидели подобные здания и были уверены, что это дворцы или терема. А на самом деле это церкви. Рядом с усадьбой работает парк культуры имени Дзержинского. Туда служебные собаки могут заходить в любое время, но обязательно с сопровождением. По одному и тем более толпой не пустят. Но Катя сразу заметила пути, проходы в зарослях, через которые можно пробраться и в усадьбу, и в парк. Уходить из Отдела не разрешается никому, никогда; другое дело, что командиры всегда пристально следили за графиком работ, и могли сказать, в какое время тебя, скорей всего, не будут спрашивать. У людей и без того полно работы, чтоб контролировать команду непрерывно. Командиры умели найти время, когда можно незаметно ускользнуть – с тем, чтобы обязательно вернуться. Молодые псы обязаны «отпрашиваться» у командиров. Если кто-нибудь сбежит без спроса, ему устроят показательную порку.

Платон показал Кате тайный выход из Отдела. Он расположен рядом с тренировочной площадкой.

– И у нас во Владивостоке было так же! Но там официально позволяли уходить иногда.

– Катя, и неужели никто не сбежал?

– Дядя Полкан говорил, в первые годы несколько лиц дезертировали, но им не повезло. С ними обязательно что-нибудь происходило.

– И правильно! – заметил Борис. – Так им и надо! А то выдумали – с государственной службы бегать.

– Несознательность подчиненных часто провоцируется несознательностью руководства. – сказал Аркадий. – Если бы люди внимательней относились к подбору кадров и лучше занимались их воспитанием, то и эксцессов бы не возникало.

– Сбил экспресс! – сказал пес Степан. – Екати, скажите, а он был маневровый или курьерский?

– Я не разглядела. – Степан закивал, Аркадий спрятал улыбку в шерсти.

– А он быстро прошел?

– Я еще не родилась тогда!