Между Западом и Востоком

Кате часто хотелось есть, но она не толстела, и ходила очень стройная, просто с животиком. Она была уверена, что все достается детишкам, и от этого так есть хочется. Родиону запрещали приносить кое-что из дома: он так и сказал. Однажды он под огромным секретом приволок суповую кость и тревожно оглядывался. Он боялся, что кто-нибудь из приятелей запомнит этот запах и проболтается. А мать Альма скажет…

Дети родились в конце месяца. Два мальчика и две девочки – Катя именно так и хотела. Целый месяц она не отходила от них ни на шаг. Лишь когда дети засыпали, Катя выскакивала наружу, проносилась вихрем по двору и через две-три минуты возвращалась. Еще она делала упражнения, включая сальто назад. Боль и тревога исчезли как по волшебству. Катя постоянно гладила детишек, целовала им щечки и говорила, говорила важные слова.

Дети стали разговаривать, едва у них открылись глаза. Им ужасно хотелось бегать, прыгать и спрашивать обо всем. Рэма они сперва приняли за ходячий неживой предмет и толкали его лапками. Рэм сопел и улыбался широко.

Видя, что Катя хорошо себя чувствует, ее опять стали брать на работу. Детишек поместили в просторный вольер с будочкой. Кате не нравилось, что ее детей держат в клетке, но она отлично понимала, что в ее отсутствие может случиться что угодно, поэтому детям необходимо безопасное место. Про себя она уже представляла, как будет работать вместе с мальчиками и девочками – и в Москве, и в других городах, и в дальних краях, и везде у них будут новые интересные задания. Еще она мечтала показать детей маме Жене и папе Балтику. Еще ей очень хотелось встретиться с Леночкой и Колей, а еще с Гришей и Димой, и с Полканом, и с Машей. Мама Женя всегда жалела Машу, говоря, что несмотря на постоянную близость приятелей, Маша живет одна. Катя понимала, что любой из ее близких товарищей, как и она сама, может оказаться вдруг один, потому что не они хозяева своей судьбы. Очень многое зависит от людей, но иногда даже очень хороший человек ничего не может поделать.

А тем временем дети стремительно росли и так же быстро учились. Катя занималась с ними в любую свободную минуту, но поскольку она часто была на работе, она объяснила ребятам, как можно учиться у взрослых умных псов. Аркадий обожал читать лекции, и Платон мог рассказать много важного. Боря, Степа и Рэм больше просто умилялись, глядя на маленьких; они уже не помнили, как надо правильно играть, из взрослых вещей их кругозор ограничен специальностью. Но и об этом стоит послушать.

Родион к детям почти не подходил. «Его» лаборатория заработала на полную мощность, поэтому искать и охранять нужно было особенно усердно, а в короткие свободные часы Родион почти всегда находился с Альмой. В Отдел его приводили также в сопровождении Альмы. Ее шаг настолько четкий и безукоризненный, что можно было снимать учебную кинохронику или даже фильм. Катя думала, что Альма не позволяет Роде прибегать одному.

* * *

Первого сентября Германия напала на Польшу. В служебной команде об этом могли узнать даже раньше, чем в других местах, однако со второй половины августа самых опытных товарищей постоянно возили за город, чтобы искать – Катя не могла понять, что именно. Ей давали понюхать крохотные частицы или крупицы, покрытые слабым запахом углеводородов. Это не бензин; но Катя особенно не задумывалась о происхождении частиц. Ее мысли целиком были о детях. Их должны перевести в другое отделение – недалеко от их Отдела. Через месяц их уже, наверное, начнут обучать. Ее ребята уже знают многое; все же, хотелось бы на время учебы оставаться с ними.

Платон пришел ночью и сообщил:

– Катя, Вы не спите? Катя, по подтвержденным данным, утром нас повезут верст за 100. Говорят, это возня надолго.

Катя сразу бросилась к детям. Войти в вольер она не могла и через решетку гладила ребят.

– Детки, я должны отлучиться. Будьте благоразумны. Не ссорьтесь. Помните, здравый смысл прежде всего.

Выехать пришлось очень рано. В Катину команду взяли Рэма и Степу. Поначалу Степа важно смотрел на людей и молчал, но заметив, что на него не обращают внимания, принялся шепотом рассказывать разные истории, чаще всего каламбуры. Рэму очень нравилось; смеяться неудобно, поэтому он издавал глубокие вздохи.

– Хо! Ну да?! Хо! Ох ты! Вот дают! Ух! А где это было?

Катя слушала слегка и старалась определить направление. Их везли к востоку мимо лесов, полей и городков; Катя слышала лишь подмосковные названия. Наконец автомобиль встал. Огромное поле раскинулось, будто черно-коричневое покрывало, от горизонта до дороги. При этом поле не вспахано.

Опять дают нюхать крупицы.

– Вдруг мы клад найдем? – сказал Степа.

– Какой? – спросил Рэм.

– Татарский. Или поляковский. Екатерина Балтовна, здесь же были поляки в 612-м году? А татары вообще несколько веков катались. Пока мы им не надавали. Тут вполне может быть клад.