Между жизнью и честью. Книга I

Вот предо мной встаёт шутник и весельчак Егор Павлович Лубский. Наши дворы стояли рядом. В раннем детстве я, можно сказать, не вылезала из соседнего дома, потому что там жили две подружки Валя и Лариса. С Ларисой мы были одногодки. Мой младший брат Пётр бегал с её младшим братом Михаилом. Старшие братья Анатолий и Валерий дружили с добрым открытым Сашей, средним братом моих подружек. Мы часто ночевали друг у друга. Саша любил моего отца, приходил, обнимал и начинал расспрашивать про войну, про танкистов. Помню его тихий вкрадчивый голос: «Дядюшка (так он любовно называл моего отца), расскажи, как ты немцев давил на танке, как их пушки и доты громил»…

А мы снова и снова просили дядю Егора рассказать, как он попал в плен и убил немца лопатой, когда тот повёл его на расстрел и приказал копать могилу. Мы, слушая его, тоже смеялись, как и он сам. Много позже я узнала, что он участвовал в войне с Финляндией. Эту пору он вспоминал с грустью. Егору Павловичу много пришлось испытать. Вот что мне врезалось в память: «Морозы были страшные. Хороший хозяин в такую погоду собаку не выгонит, пожалеет, а нас не жалели, гнали вперёд. Мы были полураздетые, в рваных сапогах. Бывало, дадут нам, дуракам, по чекушке без закуски и гонят вперёд. Полегло там наших не считано. Вспоминаю по ночам и удивляюсь, как я живой остался».

Примечание.«Чекушка» или «четвертушка», бутылка водки в 250 мл.

Лубский Егор Павлович был ранен на Финской войне, потому на войну с гитлеровскими захватчиками был призван только в 1944 году. Служил наводчиком орудия. Благодаря его меткости, смелости и отваге на подступах к Берлину было уничтожено вооружение противника вместе с живой силой. За этот подвиг дядя Егор был награждён орденом Красной Звезды.

* * *

По правую сторону от нашего дома проживала семья Рыжика Александра Ильича.

Я не представляла его как фронтовика. Он выглядел молодо, поэтому никак не тянул на участника боевых сражений. Никому из детворы и в голову не могло прийти назвать его «дядя Саша». Как мне вспоминается, сам Александр Ильич держался обособленно от колхозников. Надо признать, он совсем не походил на наших сельских мужчин, всегда был подтянут, аккуратен. Вместе с женой Татьяной Тимофеевной они лечили животных. Со всех краёв к ним шли за помощью, вели коров, лошадей.

Мне очень хотелось описать его военные дороги. Я всегда дружила и по сей день дружу с его дочерью Ниной.

«Знаешь, — сказала мне Нина, — я не расспрашивала отца про войну, понимала, что нелегко ему вспоминать пережитые страхи, потери». И всё же, кое-что мне удалось отыскать про связиста Александра Ильича Рыжик. У меня на руках документы, в которых сказано, что Александр Ильич был призван на службу в Красную Армию из Подмосковья и направлен на службу во Владивосток, как записано в справке «флотский экипаж». Из всех призванных один он попал так далеко — на остров Русский.

Справка. Остров Русский расположен в заливе Петра Великого в Японском море, южнее Владивостока (наименьшее расстояние между континентальной частью города и островом равно 800 метрам).

Там Александр Ильич окончил школу связистов и был отправлен в самое пекло — под Сталинград. Дошёл до Берлина, возвратился с победой домой…

В памяти всё чаще встаёт последняя встреча с Александром Ильичом…

Побывав возле родного старенького домика, я спустилась вниз переулка. Завернув за угол, вышла на центральную дорогу. Я шагала медленно, переполненная тоской по родителям, и вдруг услышала глухой вялый голос: «Нина, Нина». Что-то знакомое было в нём, я повернулась на голос и увидела мужчину, медленно двигающегося в мою сторону. Он махал мне рукой. Я остановилась и тут же узнала Александра Ильича.

Такая же прямая осанка, только не стало былой подвижности. Александр Ильич подошёл, взял меня за руки и заплакал. Я тоже не сдержала слёз.

«Я узнал тебя, — протянул он радостно, — дай, думаю, соседку погляжу свою. Заверни к нам в дом, Татьяна Тимофеевна будет рада, она любит тебя».

Татьяна Тимофеевна неподдельно, сердечно радовалась встрече.

«Может, и моих деток кто приветит, когда меня уже не будет», — говорила она, усаживая меня за стол, вытирая слезу и уговаривая заночевать.

5. Мне не надо героизировать своего отца!!!