Между жизнью и честью. Книга II и III

Радость, однако, была недолгой. Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова. Приведу ее дословно:

„Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков“.

Что поделаешь — приказ есть приказ, и мы, как солдаты, подчинились. В результате же произошли неприятности. Как мы и предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдармы. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться танковыми и моторизованными соединениями, расширяя прорыв. Его войска выходили во фланг и в тыл оборонявшейся у нас на правом фланге 126-й стрелковой дивизии, а она и до этого была сильно ослаблена и еле сдерживала наседавшего врага. Одновременно был нанесен удар из района Теряевой Слободы, и немецкие танки с пехотой двинулись к Солнечногорску, обходя Истринское водохранилище с севера.

В Льялове Малинин доложил, что уже несколько раз Жуков и Соколовский запрашивали, перешли ли в наступление войска армии под Солнечногорском. Дело в том, что командование фронта изменило задачу, поставленную мною снятым с истринских позиций войскам: им надлежало не обороняться у Солнечногорска, а наступать и выбить противника из города. Задача эта стала известна, когда соединения уже двигались форсированным маршем и, конечно, на организацию наступления времени не оставалось.

К сожалению, бывало и так, что вышестоящие инстанции отдавали распоряжения и приказы без учета времени и состояния частей, которым надлежало исполнять приказ. В динамике боев такие распоряжения не поспевали за событиями и, когда доходили до войск, уже не соответствовали новой обстановке. В результате выходило, что приказ порой выражал лишь горячее желание, не опиравшееся на реальные возможности войск. Нижестоявшим начальникам это доставляло много хлопот и много тревожных забот. Каждый старался сделать все от него зависящее, и как можно лучше. Этих людей не нужно было понукать. Армия, прошедшая горнило таких боев, сознавала всю меру своей ответственности.

Не только мы, но и весь Западный фронт переживал крайне трудные дни. И мне была понятна некоторая нервозность и горячность наших непосредственных руководителей. Но необходимыми качествами всякого начальника являются его выдержка, спокойствие и уважение к подчиненным. На войне же — в особенности. Поверьте старому солдату: человеку в бою нет ничего дороже сознания, что ему доверяют, в его силы верят, на него надеются…

К сожалению, командующий нашим Западным фронтом не всегда учитывал это.

Высокая требовательность — необходимая и важнейшая черта военачальника. Но железная воля у него всегда должна сочетаться с чуткостью к подчиненным, умением опираться на их ум и инициативу. Наш командующий в те тяжелые дни не всегда следовал этому правилу. Бывал он и несправедлив, как говорят, под горячую руку». К. Рокоссовский. «Солдатский долг».

Примечание.Изучая документы, я наткнулась на такую фразу «Георгий Константинович хамил и угрожал расстрелом на основании уверенности в своей правоте оценки ситуации и терпеть не мог, когда ему возражали».

Телеграмма Жукова Рокоссовскому напомнила мне народную поговорку: «Всегда тот прав, у кого больше прав!»

«Защитникам» Жукова хочу напомнить, что величие Личности больше проявляется не столько в большом, глобальном деле, сколько в повседневности своей, в отношениях с другими людьми.

Как психолог хочу отметить: хамство, грубость не проявляется «местами», «временами». Оно либо есть, либо его нет, равно как честь и совесть.

Кто решил, что он прав? Как видим, к чему привела «уверенность в правоте своей».

Самолюбие командующего Западным фронтом, безграмотность в военном деле на данном этапе вылилась в огромную катастрофу: пришлось взрывать Истринское водохранилище, что повлекло за собой гибель близлежащих деревень с тысячами взрослых, стариков и детей.

Всю вину Жуков сумел возложить на Сталина после его смерти. Это не жёсткость военного времени, как пытаются отстоять наследники незаслуженной славы Жукова, это жестокость к советскому народу, граничащая с ненавистью. Это равнодушие к простому народу советской власти, представителем которой был Жуков Г. К.

Примечание.Подробности о взрыве Истринского водохранилища в первой книге «Между жизнью и честью».