Между

Марх стремительно прошел тропами Аннуина — на восток. В Ллогр. В Каэр-Ллуд. Спросить Касваллауна, что за напасть угрожает Прайдену. Король Корнуолла обнаружил, что не он один пришел к бренину с этим вопросом. Здесь были вожди Кимры (даже Эудаф гонца прислал), кантии, икены, и толпа вождей Альбы (Марх, к стыду своему, и не подозревал, что на его родине столько правителей).Все они ждали Касваллауна. А его не было. Соответственно, оказалось более чем достаточно времени на разговоры, сплетни, пересуды. Марх рассказал о своем странном видении нескольким вождям с Севера (один из них, назвавшийся Ирбом, слушал особенно внимательно), но никто не смог объяснить этот странный образ. В общем, на все вопросы должен был ответить Касваллаун. Когда, наконец, появится.

* * *

Он въехал в Каэр-Ллуд как человек — на колеснице. И было заметно, что волосы его, прежде золотые, как у всех детей Бели, теперь… хорошая строчка для бардов: «сын Бели — побелел». Звучит красиво. Гораздо лучше, чем — поседел. Морщины прорезали лицо Касваллауна; он казался человеком, в одночасье состарившимся. Нет, не казался. Он им и был. Его жена Флур, дочь Мигнаха Горра, выбежала навстречу — но бренин отстранил ее, спросив лишь:

— Уже здесь? Все? Она кивнула. Она не хотела пускать его к королям — видя, чем обернулась для него эта битва. Она не хотела, но понимала: не ей спорить с бренином. Израненный муж ей достанется позже. Сейчас он — только бренин, и принадлежит он Прайдену.

* * *

— Я хотел собрать вас, короли, чтобы сообщить… — Касваллаун криво усмехнулся. — Короче, вы собрались сами. И это правильно. Он тяжело опустился в кресло.

— Что это было? — спросил Дрем, сын Дремидида.

— Ты же видишь весь Прайден, от Пенгваэдда в Корнуолле до Пенн-Блатаон, — сын Бели опять усмехнулся. — Значит, ты видел и их. Вот и расскажи. Дрем вышел на середину, прикрыл глаза и начал:

— Я видел копье, изостренное для удара. Я видел меч, нацеленный в спину. Я видел топор, занесенный над священным дубом. Видел слепого, который хочет выколоть глаза зрячему. Видел раба, изготовившего веревки, чтобы обращать свободных в рабство. Касваллаун медленно кивнул, спросил:

— Рискнет ли кто‑нибудь истолковать эти видения? Дрем, сын Дремидида никогда не ошибается, не ошибся и на сей раз. Ну? Короли молчали. Даже понимая — почти понимая — что всё это значит, они не осмеливались произнести страшные слова.

— Ну что ж, — нахмурился бренин, — видно, толкователем придется быть мне. Слепой — это огромная империя римлян, страна, забывшая своих богов, — и теперь стремящаяся превратить всю огромную южную землю в такой же слепой мир.

— Но это просто глупо, — подал голос Дигифлонг с восточного побережья. — Страна без богов мертва. Это всё равно что срубить яблоню и ждать от нее плодов.

— Не совсем так, — покачал головой Касваллаун. — Вместо богов у них Законы. Римляне воздвигают им храмы, совершают обряды, приносят жертвы…

— Законам?! — перебил Хуарвар, вождь племени из Лотиана.

— Да. Эти обряды у них может совершать даже тот, кто открыто смеется и над богами, и над обрядами, кто издевается над всем священным. Но и насмехаясь, он проводит все обряды в срок — чтобы крепла их империя. И она крепнет.

— Топор, занесенный над священной рощей… — медленно проговорил Ирб, низкорослый каледонец, раскрашенный вайдой. — Раб, изготовивший веревку для свободных.

— Вам еще нужны толкования? — мрачно спросил Касваллаун. — Или и так всё ясно?

— Подожди, — вскинулся Дунард, вождь с севера, — но чего же хотят эти… как их?

— Римляне.

— Заменить наших богов на свои мертвые законы?

— Да.

— Но это безумие! Мы будем драться с тем, кто посягнет на наше имущество. Вдесятеро яростнее мы станем сражаться с теми, кто захочет завладеть нашей землей. Но за наших богов мы будем биться до последней капли крови! Зал загудел. Касваллаун дал им покричать, а потом могучим рыком военного вождя перекрыл весь шум:

— Так за богов — до последней капли?!И согласный рев был ему ответом.

Кромка торжества: Касваллаун

Короли Прайдена, вы поняли главное: римлянам не нужна военная добыча. Им даже не нужны наши земли. Они хотят уничтожить наш мир — наши обычаи, наших богов. Нашу душу. И вы готовы встать на защиту.…камень с сердца. Я боялся, что придется вас убеждать. Сегодня, именно сегодня, а не в тот день, когда от горя умер Карадауг, я стал бренином Прайдена. Сегодня день моего торжества… и я солгу, если скажу, что мне оно не нужно. Вран знает: я рвался к власти не ради себя — а ради Прайдена. Сегодня я ее достиг — высшей власти. Сегодня вы все, короли Прайдена, — стрелы в моем колчане. Стрелы, которыми мы поразим римлян.

* * *