Международный коммерческий арбитраж

1.  Существенными являются условия, которые необходимы для заключения арбитражного соглашения. Для того чтобы арбитражное соглашение считалось заключенным, важно согласовать все его существенные условия. Таким образом, если в арбитражном соглашении отсутствуют существенные условия, оно не считается заключенным, а значит, оно лишено значения договора об арбитраже, т. е. не возникает как юридический факт и не порождает соответствующих последствий.

В решении вопроса о том, относится ли данное условие договора к числу существенных, ГК РФ устанавливает следующие ориентиры.

Во-первых, существенными являются условия о предмете договора (п. 1 ст. 432 ГК РФ).

Во-вторых, к числу существенных относятся те условия, которые указаны в законе или иных правовых актах как существенные.

В-третьих, существенными признаются те условия, которые необходимы для договора данного вида.

В-четвертых, существенными считаются и все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение.

К числу существенных условий арбитражного соглашения как гражданско-правового договора с процессуальным элементом следует относить:

арбитражный (третейский) порядок рассмотрения спора;

конкретный арбитражный орган, компетентный рассматривать спор;

круг споров, подлежащих рассмотрению в арбитраже;

применимое право.

Рассмотрим эти условия.

Арбитражный (третейский) порядок рассмотрения спора. Из арбитражного соглашения должно конкретно и четко следовать согласие сторон на рассмотрение спора именно в арбитражном (третейском), а не в государственном суде. Причем анализ смыслового содержания соглашения осуществляется с учетом терминологических особенностей национального законодательства государства. Например, включенное в соглашение об арбитраже между российской и белорусской организациями условие о рассмотрении возникающих споров в «арбитражном суде в г. Минске» достаточно однозначно указывает на согласование сторонами именно арбитражного (третейского) порядка рассмотрения споров, а условие соглашения о рассмотрении возможных споров в «арбитражном суде в г. Москве», включенное в договор между венгерской и российской организациями, должно быть истолковано как пророгационное соглашение [122] , устанавливающее компетенцию государственного арбитражного суда г. Москвы. В данном случае актуальной является проблема, связанная с терминологической разноголосицей в наименовании судебных органов в Российской Федерации, а именно государственные и третейские суды именуются одинаково: арбитражный суд – арбитраж, что совершенно недопустимо.

Как справедливо отмечает А.П. Белов, это вызывает путаницу, в силу которой спорящие стороны не понимают, в какой суд им обращаться при наличии в договоре арбитражной оговорки [123] . Данное утверждение является обоснованным, поскольку для российских и особенно для иностранных предпринимателей термин «арбитражный суд» (arbitration court) имеет только одно значение – «арбитражный (третейский) суд», и никак не «государственный арбитражный суд». Смешение понятий приводит к следующим возможным неблагоприятным последствиям для спорящих сторон: задерживается защита их прав; они несут излишние материальные потери.

Указанная проблема требует разрешения, а именно речь идет о целесообразности переименования государственных арбитражных судов в экономические (коммерческие) либо в хозяйственные суды, как это имеет место в законодательствах иностранных государств, в том числе стран СНГ (Хозяйственный суд Республики Беларусь, Хозяйственный суд Республики Украины и др.).

Так, практика хозяйственных судов Республики Беларусь показывает, что суды иногда толкуют содержащиеся в договорах между белорусскими субъектами и субъектами государств, где государственные суды рассматривают дела в сфере экономической деятельности, носят название арбитражных судов (Россия, ранее, до

2001 г., – Украина), условия о рассмотрении возникающих из договора споров в арбитражном суде по месту нахождения истца или ответчика как условия о рассмотрении спора в государственных, а не в третейских судах.

Такое толкование справедливо, когда конкретные обстоятельства дела, содержание договора, объяснения сторон, иные доказательства по делу позволяют установить, что стороны при заключении договора имели намерение подчинить споры компетенции государственных судов, рассматривающих споры в сфере хозяйственной деятельности, а не третейских судов.