Междустрочья. Сборник

Сколько бы Мечеслав не пытался припомнить поточнее, он не смог бы сказать, сколько лет ей на вид, даже примерно. А если бы не знал имени, то, возможно, в некоторые бы минуты сомневался, женщина перед ним, мужчина или неведомый диковинный зверь, лишь слегка похожий на человека. Хотя, когда Терновольская не играла, она, безусловно, была женщиной – и даже скорее красивой, чем нет. Мечеслав с Машенькой видели её в антракте – там, где фойе наполнилось шёлковым шорохом подолов и пряным душным ароматом. Терновольская стояла в углу, у ширмы, и о чём-то говорила с пожилым господином в очках, быть может, режиссёром – запросто так говорила, будто не была знаменем и не умирала взаправду несколько минут назад. (Там возле них расхаживала ещё одна особа в осенних тонах, с взбитыми рыжеватыми волосами, рассыпавшимися по плечам… Она ещё так хитренько взглянула на Мечеслава, будто знала его). Терновольская же только улыбалась, слушая своего собеседника, чуть рассеянно, но ловя и схватывая всё необходимое – как схватила налету бабочку.

А так, что он помнит… Длинные чёрные пружинки кудрей (где-то он уже видел точно такие же), Летенцию в отсветах пламени… А, и, конечно, ускользающая улыбка: «вы же не думаете, господа, что мы это по-настоящему?» Хотя, возможно, это и было самым настоящим, куда более настоящим, чем многое другое, что кочует с тобой ото дня ко дню.

«Разве ты не слышишь приближенья чёрных крыл?»

Блеск отразился от окна и сверкнул вспышкой. Пока Мечеслав жмурился от неё и не мог ни на что смотреть, откуда-то из щелей между домов налетел, зашумел в кустарнике ветер. Карусель скрипнула громче и остановилась.

Мечеслав подождал немного, не возобновится ли кружение, но оно не возобновилось. Он слез с сиденья, оглядел ещё раз вертушку в поисках неожиданных или испорченных деталей, из-за которых она двигалась сама по себе, ничего похожего не обнаружил. Что ж…

Оставим тайну тайне.

Уже покидая двор, он уловил знакомый шелест: невидимка вновь выслеживал его, но успел спрятаться за угол ближайшего дома, когда Мечеслав обернулся.

* * *

На провод села большая тёмная птица, за ней – вторая. Провод чуть покачался под ними, но вскоре затих.

Ветер в этом городе странный… Будто живой и чего-то ждёт.

Лампа отбрасывала жёлтый полукруг на стену и часть стола, этого вполне хватало, чтобы читать, не включая верхний свет. Мечеслав искал в энциклопедии про ринордийские катакомбы, он слышал о них что-то краем уха, но вместо этого завяз в разговоре императора Виктора IV с присланным гонцом по фамилии Пешиков.

«– Я же сказал, чтобы они были белыми.

– Но получились красные, Ваше Величество.

– Я же сказал. Чтобы они были белые.

– Наверно, это от крови, Ваше Величество.

– Я всё ещё хорошо отношусь к вам, господин Пешиков. Не повторяйте клеветы».

Речь шла о сотне воздушных шаров, которые должны были взмыть в небо в праздник Великого стояния. Имел ли место сей разговор на самом деле, история умалчивала, да и энциклопедия тоже. Но в легенде это осталось.

Мечеслав оторвался от затянувшей его страницы, он же хотел найти про катакомбы. Неужели нет ничего внятного?

Упоминания о них были разбросаны: немножко здесь, немножко там… Не помог даже алфавитный указатель. Но если они и вправду когда-то существовали – во времена ли Виктора IV, как утверждают слухи, или же в более ранние годы, – если было когда-нибудь хоть что-то отдалённо похожее, то вполне может быть, что именно катакомбы они с Мартином и нашли. Ведь лестница там точно была.

А если так… Если так…

Становилось даже немного не по себе от такой мысли. Всё равно как найти один из древних уничтожающих амулетов – мел или кирпич… Держать его в руке и знать, что вот он, настоящий, легенды не врали.

Одна из птиц хрипло крикнула и тяжело поднялась в воздух. От толчка провод закачался с новой силой. Вторая птица улетать не стала, только крикнула куда более тонким и ломким голосом, закачавшись вместе с проводом.

Мечеслав бегло перелистал страницы наугад, взгляд зацепился за угловатое, не очень ровное изображение чудовища-мантикоры, льва с лицом человека. «Мантикора была избрана активистами Нового времени в качестве символа власти слепой, уничтожающей, власти ради власти…» – успел прочитать он, но тут птица вскрикнула повторно, совсем уж надрывно и рухнула с провода вниз.

Мечеслав отвлёкся, поглядел на качающийся провод, затем подошёл к окну. На лужайке у дома никого и ничего не было.

Наверно, ему показалось: птица просто прянула вниз и улетела, резко сменив направление. Птицы, кажется, умеют так делать.

(Пожалуй, только чуть сложнее вышло бы убедить себя, что птица изначально была одна, а вторая ему почудилась).

В этом городе и впрямь странный ветер: кричит и поёт на все голоса.

* * *

Наконец их позвали: вход расчистили достаточно, чтоб можно было, чуть нагнувшись, пройти взрослому человеку.

Мечеслав спешил как мог, но всё равно опоздал: Мартин был уже на месте (вечное соревнование М и М, в котором никто не одерживал победу надолго).