Межконтинентальный узел

«Эти „выскоблились“, — подумал Славин, — не густо, однако же; бедный Александр Васильевич, каково ему было раскручивать это дело; поди удержи в голове все те линии, которые пунктирно прослеживались, именно пунктирно; Пеньковский не верил никому, волк среди людей, затаившийся, словно перед прыжком… У него было несколько кругов; он никогда не сводил воедино тех, кого близко знал; те, с кем он был связан работой, ничего не знали ни о Русакове, ни о Файнштейне; эти, в свою очередь, слыхом не слыхали о коллегах по работе; тем было невдомек, что существуют Зоя, Галя и Лида; женщины никогда не слыхали имени Гена, фамилии Кульков; впрочем, свою фамилию он никогда никому не называл…

Ну, давай, адвокат Апраксин, мне очень важно настроиться на твою логику; защита преступника необходима как доказательство от противного; истина не бывает однозначной; как монета имеет две стороны, так и предательство обязано быть рассмотрено без гнева и пристрастия; это необходимо не столько милосердию (хотя не в последнюю очередь ему), сколько анализу загадки. — Для Славина, как и для генерала, измена, предательство были аномалией, тайной за семью печатями. — Может быть, поэтому, — подумал Славин, — я не люблю встречаться с человеком, которого захватил с поличным: постоянное ощущение какого-то внутреннего неудобства и горечи…»

— Родился Пеньковский в 1919 году, воспитывался матерью в трудовой семье, — говорил адвокат Апраксин, — учился в школе, которую окончил в 1937 году. Получив среднее образование, он, так же как и его сверстники, продолжал дальше свое образование, но уже в военном училище, которое успешно закончил.

После окончания училища началась жизнь строевого офицера. Он участвовал в освобождении Западной Украины, в финской кампании 1940 года, а когда началась Великая Отечественная война, так же как и многие другие, пошел на фронт.

За короткий срок он проделал большой-путь: от курсанта-артиллериста до полковника — командира истребительно-противотанкового полка.

За участие в боях отмечен наградами.

Закончилась война, Пеньковский садится за парту и вновь учится. Благодаря способностям, трудолюбию и упорству — а этого отнять у него нельзя — он в послевоенный период окончил два высших учебных заведения, а затем нашел свое место в жизни и значительно преуспел на гражданском поприще. Последняя занимаемая им должность в Государственном комитете по координации научно-исследовательских работ была высока и достаточно авторитетна…

Бывают весьма редкие случаи — и мы о них узнаем из нашей печати, — что тот или иной гражданин в результате своей недальновидности, а иногда из-за отсутствия должного жизненного опыта, а может, в силу той или иной провокации оказывается в сетях иностранной разведки.

Недавно писали об одном военнослужащем, который изменил Родине, стал шпионом, познакомившись с женщиной, сотрудничавшей с американской разведкой.

Об этой истории мы читали в газете «Известия», и я не буду вам ее излагать, а если и напомнил о ней, то только для того, чтобы сказать, что материалы дела исключают подобную ситуацию. В деле Пеньковского ничего похожего не было, и мне в этой части говорить больше нечего.

Я также исключаю подобные — похожие или непохожие на приведенные, известные из литературы и судебных дел, а то и неизвестные, но предполагаемые — способы вербовки и сотрудничества с разведками капиталистических государств потому, что, как это установлено следствием и подтверждено здесь, в судебном заседании, он сам искал встречи с разведчиками, предложил свои услуги английской разведке и через Винна установил связь с нею, сам без какого-либо вознаграждения передал первые сведения, составляющие государственную и военную тайну.

Почему же это так произошло? Чем он руководствовался?

Прежде чем ответить на этот вопрос, я должен обратить ваше внимание на показания, данные Пеньковским на предварительном следствии: «Я в какой-то степени удовлетворил свое большое желание быть на передовых участках. В двадцать пять лет мне был доверен полк. В тридцать присвоили звание „полковник“. Родина дала мне два высших образования. Меня опьянили дары Родины, я хотел все больше и больше».

Вот видите, как легко и блестяще складывалась его карьера: в двадцать пять лет командир полка, в тридцать — полковник.

Обращает на себя внимание легкость, с которой он прошел службу. Пеньковский был ослеплен своей карьерой, он стал себя переоценивать, ему хотелось иметь больше, чем в действительности он имел, он научился быть почтительным и услужливым с теми, от кого зависело его продвижение по службе. У него от успехов закружилась голова.

Как это ни печально, но он возлагал большие надежды на привезенные из-за границы сувениры, безделушки, шариковые ручки, французский коньяк, а также на телефонные звонки, чем на добросовестную работу и беззаветное служение Родине. Он к этому привык и этим пользовался.