Межконтинентальный узел

- Пот все время утирал, да? - тихо спросил Славин, ощутив холод под ложечкой.

- Ой, верно, - Люба обрадовалась, - мокрый был, как из бани.

Из десяти фотографий, предъявленных Любови Архиповне Воздуховой, незамужней, 1965 года рождения, русской, комсомолке, она сразу же ткнула пальцем в фотографию Иванова:

- Вот он. Я ж говорила, бугай... "Прекрасная неожиданность встреч"

За границей у людей прессы, как правило, три стиля работы.

Первый характерен тем, что журналист с раннего утра обкладывается свежими выпусками ведущих газет и журналов страны пребывания, желательно и соседних стран. Тщательно анализирует их, соотносит важнейшие политические комментарии с теми новостями, которыми закончился ночной выпуск здешнего телевидения, затем берет ножницы, делает вырезки, расфасовывает статьи, заметки, интервью и курьезы по т е м а м, садится к машинке (или берет в руки перо), чтобы с к о н с т р у и р о в а т ь заметку в свой орган печати, сделав предварительно два-три звонка к тем парламентариям (или их помощникам), предпринимателям, руководителям банков, у которых он несколько раз до того брал интервью: на Западе знакомым людям отвечают охотнее.

Второй стиль отличим от первого тем, что газетчик начинает утро с беглого п р о с м о т р а газет - за кофе с рогаликом и джемом. Потом он отправляется в город, чтобы встретиться с самыми разными людьми, собирает диаметрально противоположные мнения, не гнушается беседами с открытыми противниками, давая им вволю высказаться: не поняв логику того, кто не приемлет твою позицию, трудно оперировать своими доводами, - новая форма борьбы с ветряными мельницами, эффектно, но неубедительно, читатель ныне ушлый, век информационного взрыва, у каждого третьего свой план спасения мира.

Третий стиль журналистики определяется н а ц е л и в а н и е м на того или иного лидера; п у л е в о е интервью такого рода выносят на первые полосы газеты, дают в лучшее время на телевидении; престижно и запоминается надолго.

Юджин Кузанни, в отличие от этих наиболее распространенных стилей, следовал завету Хемингуэя: толкался в Доме прессы, болтал с соседями по столику в пиццерии, что расположена на противоположном берегу озера, в коммерческой части Женевы, навещал старых друзей, особенно любил подниматься в маленькие ателье художников - их аполитичность на самом-то деле была высшей формой пристрастной политики; лишь после дня, проведенного в н е жесткого плана, он начинал монтировать свои знания с теми эмоциями, которые получил за двенадцать часов: сплав факта и чувства, столкновение разностей, слова и дела, - такое пока еще читают...

На третий день своего пребывания в Женеве он отправился к Анри Равайолю; в прошлом канадский журналист, получил шальное наследство, купил маленький деревянный домик над озером, писал для себя натюрморты и пейзажи, сдавал две нижние комнаты близким знакомым и преподавал английский язык тем, кто намеревался работать в серьезном бизнесе; летом прилетала жена, Мари-Роз; это были месяцы счастья; перебираться сюда из Канады навсегда она не могла, потому что в тридцать семь лет стала профессором, одним из лучших хирургов-гинекологов Оттавы; здесь бы все пришлось начать сначала: конкуренция.

- Она рассказала мне в марте - вырвалась покататься на горных лыжах, заметил Равайоль, заваривая Юджину кофе, - совершенно страшную историю. Кстати, это сюжет для фильма, только снимать его надо в трех странах: Канаде, Западной Германии и России; думаю, с первыми двумя у тебя трудностей не возникнет...

- С Россией тоже. Там у меня хороший друг - нигде так не считаются с авторитетом писателя - если, конечно, он писатель, - как в России. Это не пропаганда, Анри, не смейся.

- Ну их к черту, закрытая страна, скованные люди, бессловесная нация.

- А Толстой? Чехов? Или - во время войны - Эренборо...

Равайоль пожал плечами:

- Откуда в тебе шотландская кровь? Мальборо, Кингсборо... Не Эренборо, а Эренбург... Сколько класть сахара?

- Я худею, ни грамма.

- Имей в виду, сахарин убивает почки.

- Их убивает возраст, - вздохнул Кузанни. - Я пью кофе без сахара, очень бодрит, лучше джина... Ну так что за история, рассказывай...

- Очень грустная... Если возьмешься писать, уплатишь мне десять процентов. Это серьезно.

- Хорошо, согласен.