Межкультурные коммуникации (СИ)

Её губ коснулся стеклянный край стакана, в рот попало несколько капель воды, и Аманда, не открывая глаз, потянулась наверх, чтобы сделать полноценный глоток. Оказалось, что пить она хотела нестерпимо, и вода в стакане закончилась быстро, даже слишком.

Допив, Аманда снова откинулась на подушку. Тело не болело, но ощущалось чужим. Попробовав шевельнуть рукой, Аманда поняла, что весит она тонну, и от затеи отказалась.

— Физический вес твоей правой верхней конечности… — раздался рядом хриплый, севший голос Сарека, — остался неизменным. Или я неверно понял метафору?

Сарек ощущался рядом. Жаром тела, коконом эмоций, отдалёнными, неразличимыми, но почему-то очень заметными мыслями. Привычной волной поднялась тошнота от слишком близкого ментального контакта. Аманда застонала, тут же её лица коснулись горячие пальцы. В голове стало тихо, темно и пусто, сохранилось только внутреннее осознание своего «я», его цельности и неизменности.

«Аманда».

Она не была уверена, что слышит голос. Как минимум потому, что у неё не осталось слуха. Также она не прочитала имя, не почувствовала его. Оно просто возникло как неделимое понятие.

«Аманда».

Это она. Её имя. Её голова.

«Ты меня чувствуешь».

Это была правда. Она чувствовала рядом, но не в своих границах другую сущность, такую же цельную и самостоятельную, как она. Такое же «я», принадлежащее кому-то другому. Они соприкасались, но не проникали друг в друга. Она это понимала, хотя и не видела, поскольку глаза отсутствовали. Но, вообще-то, она знала, что глаза у неё есть. И уши. Нос. Рот. Кожа, покрывающая тело. До сих пор несуществующее тело она почувствовала во всех деталях, до биения сердца, тока крови по сосудам, работы внутренних органов, импульсов в нервных волокнах.

И горячие пальцы на лице она тоже почувствовала.

«Зафиксируй это ощущение».

Выполнить просьбу или требование было не так-то просто. Как зафиксировать ощущение, кажущееся неизменным? Она уцепилась за ритм сокращений сердечной мышцы. Он отдавался в уши, распространялся по всему телу и оглушал. Она вслушивалась в него, пока он не стал самым важным ритмом в мире, затмив собой всё остальное.

Медленно, с опаской Аманда открыла глаза, оглядела собственную спальню, сглотнула. Мир слегка покачивался, но понемногу стабилизировался. Сарек выглядел совершенно нормально, только заметно уставшим и как будто похудевшим — щёки запали, скулы стали острее, тени — резче. Или так казалось в неровном свете? Его разум привычно ощущался где-то рядом, но теперь — куда заметнее. Всё равно как после объятий через одежду прижаться друг к другу обнажёнными, кожа к коже.

— За последние двадцать восемь часов, тринадцать минут шестнадцать секунд мы оба потеряли часть веса.

— Странно, что не с точностью до граммов, — с трудом выдавила из себя Аманда.

— В моём случае потеря в весе составила…

Всё же подняв двухтонную руку, Аманда прижала палец к его губам, и Сарек осёкся.

— Возможно, если я немедленно что-то не съем, я начну убивать.

Сарек поднял бровь, высоко и заметно.

— Это метафора. Которая может перестать быть метафорой.

К сожалению, воображения на то, чтобы представить саму себя, впивающуюся кому-то зубами в шею, не хватило, но тени образа хватило, чтобы Сарек вздрогнул и поднял бровь ещё выше. Опустил на место. Поднял ещё раз.

— Точно, — произнесла Аманда, — люди умеют врать в собственной голове.

— Я полагаю, — медленно сказал Сарек, — мне стоит принести тебе поесть.

Он вернулся от репликатора с подносом, уставленным мисочками с разнообразной едой. По большей части — овощи, в том числе и вулканские, хлеб. Аманда подумала, что Сарек вряд ли вообще знает коды нормальной, содержащей мясо еды — но, честно говоря, сейчас ей подошло бы что угодно.

Первый овощ, который Аманда попробовала, — что-то вроде кусочка тыквы по виду и цвету — оказался сладким и очень сочным, несмотря на термическую обработку. Напоминающая круглый рис крупа, которую пришлось зачерпывать очень глубокой ложкой, хрустела на зубах и показалась безвкусной. Через несколько минут Аманда заметила, что Сарек не ест, вытащила из оранжевый тыквенно-сладкий кусочек и сунула ему в рот.

Прожевав, Сарек спросил медленно:

— Зачем ты это сделала?

Аманда пожала плечами.

— Сам ты не ешь… помогаю. Я только что нанесла тебе смертельное оскорбление по вулканским меркам?

— Отрицательно. Но, безусловно, это было… странное действие.

Еда придавала сил и задора, так что следом Аманда скормила ему кусочек тёмно-зелёного солёно-пряного корнеплода.

— Наша раса, — проговорил Сарек, — привыкла жить и развиваться в условиях ограничения ресурсов. И на глубинном уровне во мне прописано стремление отказываться от пищи до тех пор, пока моя женщина не будет сыта.

Аманда почувствовала, что краснеет, и пробормотала:

— Хорошо, что проблема ограничения ресурсов решена давно. Потому что у меня тоже есть глубинная потребность кормить своего мужчину, и мы бы столкнулись с серьёзными разногласиями.