Межпоколенческая коммуникация

Помню, как моя прабабушка в последние 5-7 лет жизни, (а она дожила до 93 лет) часто и слезно жаловалась на боли в спине, на неуважение со стороны невестки, на раннюю смерть двоих сыновей, на недостаток внимания со стороны близких: «Вот не станет меня, так попомнит, как она со мной не разговаривала, да уже поздно будет». Репертуар и даже последовательность болезненных самораскрытий у прабабушки были хорошо известны членам семьи. Жалобы, как правило, заканчивались предложением попить чаю. В процессе чаепития настроение у прабабушки улучшалось и гут уже можно было услышать от нее более приятные воспоминания, например, об игре в рулетку в Монте-Карло. В Монте-Карло прабабушка была во время своего медового месяца на рубеже веков, девятнадцатого и двадцатого, когда прадедушка для своей молодой жены устроил поездку по Европе. Оказавшись впервые в казино, прабабушка не смутилась и в рулетку поставила на черное. Прадедушка же решил подстраховаться и, ничего не говоря жене, поставил на красное точно такую же сумму. В результате семейный бюджет не выиграл, но и не пострадал. Эту историю бабушка рассказывала множество раз и обычно за чаем.

Молодые участники общения более негативно реагируют на болезненные самораскрытия пожилых людей (Bonnesen & Hummert 2002, 289) — рассказы о смертях и болезнях часто воспринимаются ими как неуместные, неподходящие, слишком личные и т. д., а сами пожилые коммуниканты оцениваются ими в качестве малокомпетентных. Пожилые же собеседники оказываются более расположенными к выслушиванию болезненных самораскрытий в разговоре. Вероятно, можно судить о том, что с возрастом меняются нормы самораскрытия. Здесь, как кажется, хорошо прослеживается действие принципа взаимной выгоды, описываемого в рамках теории социального обмена: многие пожилые люди готовы с сочувствием выслушивать болезненные самораскрытия незнакомых людей, но в свою очередь нередко и сами стремятся поделиться собственными болезненными переживаниями в расчете на внимательное и участливое выслушивание.

Еще одним стереотипом коммуникативного поведения пожилых людей является раскрытие ими своего возраста (Coupland et al. 1991). Раскрывая свой возраст в разговоре, пожилые люди тем самым часто переводят беседу на обсуждение возраста. По наблюдениям Coupland et al., обсуждение возраста у пожилых людей нередко играет роль объяснения состояния здоровья, каких-либо проявлений болезни. Заявления о возрасте также иногда делаются, чтобы подчеркнуть контраст между реальным состоянием здоровья и тем состоянием, которое обычно связывается с определенным возрастом. «Ведь мне уже 82! Да что вы, ну вам никак не дашь! Другие в этом возрасте уже и из дома не выходят, а вы, вот смотрите, каким вы огурцом!...». Nussbaum & Bettini (1994) записали разговоры между внуками и внучками и их бабушками и дедушками, где последних попросили рассказать что-либо, что, по им мнению, «раскрывает смысл жизни». Авторы работы отметили, что почти в каждом рассказе бабушки и дедушки упоминали о своем возрасте. Дедушки говорили в основном о здоровье и о своих юношеских воспоминаниях, а бабушки предпочитали говорить о семье и о семейной истории.

К другим негативным стереотипам пожилых нередко относят забывчивость, одиночество, плохое состояние здоровья и дурашливость. Впрочем, с пожилым возрастом в странах Запада ассоциируются далеко не только негативные стереотипы. В работе (Hummert et al. 1994) при анализе ассоциаций, связанных с пожилым возрастом, было выделено 12 стереотипов, к которым были подобраны соответствующие прилагательные предприимчивый, активный, хорошо информированный (adventurous, active, well informed), патриотически настроенный, ностальгирующий, убежденный (patriotic, nostalgic, determined), жалующийся, озлобленный, требующий (complaining, bitter, demanding), в депрессии, безнадежный, заброшенный (depressed, hopeless, neglected).

Перечисленные стереотипные черты вполне пригодны и для описания пожилых граждан России. Например, в нынешних российских условиях хорошо известны группы пожилых людей, активных, хорошо информированных, патриотически настроенных и убежденных, которые с ностальгией вспоминают Советский Союз и времена развитого социализма, и решительно поддерживают политические партии и движения коммунистического и социал-демократического толка, выходя на митинги и демонстрации. С другой стороны, стереотип заброшенного, озлобленного российского пенсионера, жалующегося на маленькую пенсию, непомерно растущие цены и квартплату, наглое и заносчивое поведение новых хозяев жизни, широко растиражирован и в российской прессе, и на некоторых телевизионных каналах (по крайней мере в 90-е гг.).