Межвидовой дрифт Гейзлера (СИ)

– А хотя… Хватит на сегодня, - решительно сказал математик и поднялся с места, чтобы отключить нейромост.

- Ты так каждый раз будешь делать? – неодобрительно хмыкнул Ньютон и хотел оторваться от своих записей, но на исписанную бумагу тяжело упало несколько кровавых капель и быстро впитались в записи, размывая контур букв.

- Черт, - тихо сказал Гейзлер, порадовавшись, что Германн уже отключит дрифт и сам торопливо вытер нос подрагивающими пальцами.

- Я зайду к тебе завтра к десяти, продолжим работу, - словно игнорируя вопрос Ньютона, проговорил Готтлиб.

Ньютон еще несколько минут смотрел на дверной проем, за которым скрылся Германн, а затем обреченно вздохнул и уронил голову на руки и крепко зажмурился.

- Черт…

***

(Две недели спустя)

Тяжелая металлическая деталь нейромоста с грохотом упала на пол, оставляя на нем размазанный росчерк масла. Ньютон соединил последние провода, и установка тихо загудела.

- Вот так, - хмыкнул биолог и выбрался из-под панели, устало поднялся на ноги и взял со спинки стула покрытую пятнами тряпку, небрежно вытер руки и откинул ее на стол. – Еще одну проверку? Да он издевается! - недовольно проговорил Ньютон, обходя установку и быстро проверяя все параметры. – Ты, Германн, может, и не веришь в свои расчеты, но я уверен, что все… - Ньютон сдвинул несколько рычажков и быстро вбил настройки для одного пилота, - …пройдет успешно. Я и в первый раз с неисправным нейромостом все смог сделать, а тут твоя «чудо» программа.

Говорить с воображаемым Германном уже входило в привычку, и Ньютону было все равно, как это выглядело со стороны, просто так он чувствовал себя уверенней, только так мог работать, почти чувствуя на себе осуждающий взгляд друга, который так и подстегивал доказать свою правоту любыми способами.

Уже ставшими привычными движениями Гейзлер надел обод нейромоста, и достал из кармана рубашки старенький диктофон, с тихим щелчком включил запись.

- Тестовое подключение однопилотного дрифта номер два. Доктор Готтлиб, если вы это слышите, - с нажимом проговорил биолог в диктофон, - то знай, я сделаю это сам и можешь не волноваться по-поводу наших дрифтов, я уже понял, что тебя утомляют мои мысли. Так что, согласись, в какой-то степени я это делаю не только для человечества, но и для тебя. А? Как тебе? – почти с нежностью спросил биолог у диктофона и невольно улыбнулся. – Не парься. Я все сделаю сам. – добавил Гейзлер и прикусил губу, а затем перешел на более официальный тон, - показатели стабильны, нагрузка 37%. Замедление дрифта 80… А, к черту, пусть все 100, - Ньютон быстро поднял предельный показатель. – Дрифт через: 3, 2, 1..

Яркая вспышка голубого света окутала сознания, ударила по телу, вымывая лишние ощущения, и Ньютон был готов к лихорадочному вихрю образов, и когда они пестрой чередой стали пронизывать его сознание, он смог не затеряться среди них.

А затем все замерло.

Сознание кайдзю было повсюду и оставалось спокойным, невесомой дымкой окружало Гейзлера, никуда не спешило, дышало вместе с ним, отгораживая биолога от черной темноты бессознательного. Без тела ориентироваться было слишком непривычно, но стоило сознанию зацепиться за проблеск одного из образов в яркой дымке, как оно покорно вскрывалось для сознания биолога, переливаясь четкой картинкой.

Где-то в несуществующем теле в груди сжался противный комок и, казалось, что все вокруг плывет в невесомости. И слишком ощутимым был взгляд. Он прожигал Ньютона, не отпускал его ни на секунду. Он был повсюду, и в нем чувствовалась примитивная сила и простота.

«Послушный мальчик» - пронеслось в сознании Гейзлера, и он отчего-то не сомневался в этом. Он был совершенно уверен, даже чувствуя всю мощь давно погибшего тела кайдзю, что в дрифте монстр покорен.

Лишь бы освоиться в мареве воспоминаний, которые неспешными призраками пронизывали все вокруг.

Слишком яркий разлом, пульсирующая горловина и вспышки электричества.

Ровный строй остроголовых кайдзю, однообразных клонов. Их спокойное дыхание и такое же пустое сознание.

Изогнутые дороги у самых обрывов скал, возвышающихся над похожей на облака субстанцией, испещренной молниями.

Постройки. Словно выточенные в скалах, наполненные голубым светом.

Холод сознания. Он чувствовался в воспоминаниях, оставшихся от коллективного сознания, от одного из кайдзю, который помнил своего хозяина. Призрачное ощущение холодных пальцев, скользящих глубоко в сознание и навязывающих свои мысли, устанавливающие правило. Дающие цель…

Все резко оборвалось, и на мгновение сознание Ньютона потонуло в темноте, и только спустя пару секунд биолог догадался открыть глаза, чувствуя как его касаются дрожащие холодные руки.

- …с ума сошел?! Ты в прошлый раз чудом остался жив! – Голос Германна так приятно взволнованно дрожал. Что Ньютон не смог сдержать улыбку, медленно приходя в себя. Голова слегка болела, но руки не дрожали, и сердце лишь слегка ускоренно билось, дышать было легко, и Гейзлер без проблем поднялся на ноги, когда Германн подхватил его под руки и потянул к дивану.