Межзвездная Академия-4

   Попыталась ощутить отголоски его эмоций, но чувствовала лишь пустоту и едва уловимые разряды, от которых у меня чуть покалывало подушечки пальцев. Так обычно бывает, когда прикасаешься к тому, кто крепко спит. Но радовало одно – если есть эти колебания, значит, существует шанс, что разум не умер окончательно. Хотя можно ли быть в этом уверенной? Вадеры намного сильнее ментально, чем самый сильный из таринов. Возможно, даже с пораженным мозгом могут излучать ментальные волны.

   – Тани, отойди от него, – недовольно произнес Рендал.

   Я с недоумением посмотрела на него и поймала хмурый взгляд.

   – Это существо может быть опасно, – сказал он.

   – Он не существо, – я тоже нахмурилась. – Просто тот, кто нуждается в помощи. Любой из нас мог оказаться в подобной ситуации.

   Я решительно взглянула на Дафи с Томасом.

   – Его стоит привести в порядок, – провела рукой по сильно отросшим волосам вадера, настолько длинным, что они спускались с койки до пола.

   – Ты это делать точно не будешь, – заявил Рендал и кивнул Томасу. – Пусть этим займутся медики. Пойдем. У нас найдется куча других дел. Твоя помощь понадобится в исследовании подземной лаборатории.

   Я с неохотой последовала за ним, напоследок взглянув на вадера.

   – Позаботься о нем, – сказала подруге.

   – Это моя работа, – деловитым тоном сказала Дафи и улыбнулась. – Не переживай. Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы ему помочь.

***

Когда они остались одни, Дафи решительно отодвинула Томаса от больного и отобрала ножницы. Ее чувствительная натура несостоявшегося стилиста буквально вопила от протеста, глядя на то безобразие, что неумелый горе-парикмахер творил с волосами несчастного.

   – Давай, я сама. А ты лучше приподними его за плечи, чтобы мне было удобнее.

   Томас с заметным облегчением передал ей инструмент. Лавры парикмахера его явно не прельщали. Дафи же с энтузиазмом художника, работающего над вдохновляющей его картиной, взялась за дело. Ее саму интересовало, что же скрывается под всеми этими зарослями. Все остальное мигарка уже успела оценить по достоинству, пока велся осмотр пациента. И высокую, атлетически сложенную фигуру, пусть и с не слишком развитыми мускулами, и резкие, но не лишенные привлекательности черты лица – по крайней мере, то, что можно было разглядеть сквозь неряшливую бороду.

   У незнакомца были круто изогнутые темные брови, контрастирующие с более светлым цветом волос, прямой, чуть длинноватый нос с небольшой горбинкой. Губы, к сожалению, пока разглядеть нормально не удавалось. Дафи чувствовала себя скульптором, отсекающим все лишнее, чтобы получить желаемый результат. Даже уже ставшей привычной неприязни к мужчинам она сейчас не испытывала. Да и как мужчину вадера пока не воспринимала. Перед ней был фактически полутруп. Всего лишь пациент, который нуждался в помощи. Так что даже вставляла в процессе работы какие-то снисходительные фразочки, словно вадер был ребенком или домашним питомцем, внешний вид которого она приводила в порядок:

   – Ну что, малыш, готовься! Скоро я из тебя конфетку сделаю! И все это безобразие нам совершенно не нужно, да? Вот же отрастил копну! Уверена, что если бы ты проснулся раньше, то даже голову бы не смог поднять под такой-то тяжестью!

   Томас только хмыкал, удерживая их необычного пациента так, чтобы Дафи было удобнее стричь. Покончив с волосами и оставив их пока на уровне плеч (сделать короткую стрижку в таком состоянии было довольно проблематично), мигарка скорчила гримаску отвращения и приступила к удалению растительности на лице. Она вообще не любила бородатых и усатых мужчин, так что тут собиралась быть беспощадной – уничтожить это безобразие на корню. Пришлось немало попотеть, пока лицо вадера осталось гладко выбритым и удовлетворило придирчивую девушку.

   Отступив на шаг, она довольно оглядела работу, изучая теперь полностью открытые черты. Подбородок был узковат, что лишь усугубляло хищность черт. Зато губы оказались на удивление безукоризненной формы. Не слишком большие, но и не маленькие, четко-очерченные, сейчас находящиеся в расслабленном состоянии, смягчающем все лицо. Выглядел вадер теперь каким-то беззащитным и умиротворенным. Дафи даже ощутила несвойственную ей обычно нежность. Захотелось прикоснуться к его губам, очертить подушечками пальцев их контуры, исследовать каждую черточку странного лица, словно сотканного из противоречий, и этим невольно приковывающего взгляд.

   Интересно, какой характер был у этого вадера, когда он вел нормальную жизнь? Был ли он ученым в той лаборатории, или одним из обслуживающего персонала, или военным, защищающим базу? Она поймала себя на том, что вот уже с минуту просто стоит и заворожено пялится на чужого мужика, к которому недавно испытывала лишь жалость и любопытство.