Мгновения

В июле Сашка Анисимов все-таки «прорвался». И Жорка — тоже. Взяли для использования в тылу врага, в партизанском отряде. Повезло ребятам. А тут стой у станка, как и раньше, — штангенциркуль, суппорт — вот и вся недолга! Даже как-то и забылось Павлу, что траверсы, которые он точит, — важнейшие детали в реактивной установке.

Проводили Анисимова и Скорнякова. Но оба, с Витькой Леоновым, мысль о фронте не оставили. Не смирились с «бронью»…

Враг рвался к Москве.

В октябре 1941 года Павел и Виктор записались добровольцами во второй полк народного ополчения.

Возводили дзоты у Тушинского аэродрома…

И тут их выстроили, по тревоге подняли ополченцев. Майор, худой, с красными от бессонницы глазами, сказал негромко:

— Товарищи, немец прет… Положение тяжелое. Знаю — подготовка у вас неважная… Но фашист прет, товарищи. Надо остановить. Кто желает на передовую… три шага вперед.

Так и сказал не по-военному — «желает», будто в турпоход приглашал. Сам был из ополченцев, не успел как следует освоиться с военной терминологией.

— Кто?!

Двадцать три человека шагнули вперед. Среди них были Виктор Леонов и Павел Никитин.

Получили по пять пачек махорки, теплое белье, валенки… Погрузились на ЗИС-5 и к утру были в городе Истра.

В Истре час-другой до боя, а командир им — вот те и ополченец! — занятия устроил: «Длинным — коли! Коротким — коли!»

К вечеру Павел увидел первых убитых. И наших… И гитлеровцев.

Истру удержать не удалось.

Большой бой. Для Павла Никитина, начавшись в подмосковных полях и дубравах, он закончится в Вене. Семидесятикилометровые марши по февральской распутице 1942 года… Бои в окружении… Длинные рейды разведгруппы…

Полной мерой выдаст война Павлу Никитину. Полной. Первое ранение — в правый бок, второе («для симметрии» — шутит Никитин) в левый, а потом третье — под Калачом. Госпитали… Снова фронт. Есть что вспомнить ветерану войны, старому солдату, когда он молча стоит у монумента во дворе родного завода… Но, пожалуй, главным будет…

Воспоминание четвертое: «Катя-катенька-катюша»

В ПРМ, передвижной ремонтной мастерской, реактивные гвардейские минометы звали вот так нежно — «катя-катенька-катюша». Передвижная мастерская, куда Павла Никитина взяли, узнав, что он собирал первые установки, шла вслед за наступающими войсками. Бомбовые удары немецкой авиации частенько приходились по «пэрээмке» — уж очень внушительно она выглядела с воздуха: несколько десятков каких-то загадочных машин, рядом самое грозное оружие войны — гвардейские минометы. Редкая «катюша» доходила до мастерской своим ходом, тянули на буксире. Иной раз зацепит танк три-четыре расхлестанных боем машины и подтягивает. «Принимай, братва, на лечение!» — кричит танкист.

Впрочем, в других бы условиях о «лечении» не могло быть и речи: направляющие согнуты в дугу, кабины с машин сорваны, радиаторы сплющены…

А через несколько дней «катюша» уходила из «пэрээмки», сияя свежей краской, вновь готовая к бою. Какой ценой это давалось, Павел Никитин знает хорошо. Не спали ночи: сваривали, выправляли, клепали… Даже в походных условиях освоили производство хвостовиков для «катюш». Есть такая хитрая часть в заднем мосту машины — хвостовик. А «планетарка» еще хитрей. Шестеренка, всего лишь. Но без нее ни третью, ни четвертую скорость не включишь. А чтобы отлить «планетарку», у местного населения собирали для цементовки уголь, копыта бычьи, рога, коровьи кости. Перемалывали, цементовали и отливали в походных условиях эту «планетарку», без нее не обойтись мощным тягачам, на которые навешаны «катюши».

Для двадцати автомашин иностранных марок в самодельной вагранке отливали поршневые кольца. И все это на передовой или почти на линии огня.

Электростанция — всего лишь «полуторакиловаттка». Позже, правда, разжились более мощной — захватили в бою, но долгое время обходились своей «малышкой».

Первым парнем в ПРМ был Васька Порохов. Специалист первой статьи — болт, гайку выточить — пожалуйста! Однажды строит всех командир и говорит:

— Нужны кольца для поршней. Кто сможет?

Затих строй. Порохов, классный токарь, тоже молчит.

Это в двух-то шагах от линии фронта, в походных «летучках», на игрушечных станочках, — поршневые кольца?! Чудит командир!

— Нужны поршневые кольца. Очень нужны. Кто-нибудь смог бы…

И как тогда, в сорок первом, у Тушинского аэродрома, вперед шагнул Павел Никитин.

— Я… Я смогу.

Видимо, не очень уверенно прозвучал его голос, коль строй чуть колыхнулся — не поверили.

— А что? — продолжал Никитин. — В нашей династии уже есть шесть хороших токарей: браток Алексей, браток Федор, браток Леонид… Сестрица Анна…

Женское имя развеселило «пэрээмщиков». Баба — и токарь! Токариха! Во, Пашка дает! До сих пор вроде отклонений за ним не наблюдалось.

— Смогу, — уже твердо заявил Никитин. — Я траверсы к первой «катюше» рассверливал… Через мои руки она шла, первушечка.

Затихли солдаты. О, какой, оказывается, у них старший сержант Павел Никитин — первые «катюши» делал. Кто бы мог подумать.

— Действуй, — приказал командир.