Мгновения счастья (СИ)

Решив, что была не была, дрожащими руками я обхватил запотевшую банку с напитком и сделал пару глубоких глотков. Пузырьки тут же ударили мне в нос, и я закашлялся. Кола была потрясающе вкусной. Не помню, когда в последний раз мне довелось пробовать такую прелесть. Изумительно, ошеломительно, охрененно.

— Успокоился немного? Ну что у тебя стряслось? Двойку получил?

Я несмело кивнул, пододвигая баночку с волшебным напитком к себе.

— И что так сокрушаться? – не понимал парень.

Совершенно осмелев, я протянул ему дневник, где размашистым почерком физика было написано: «Уважаемые родители! Довожу до вашего сведения, что у вашего ребенка абсолютное невнимание на уроках, невыполнение домашнего задания, отвратительная успеваемость. Прошу Вас прийти в школу завтра к часу дня».

— О, ну ты даешь, — присвистнул блондин, — не завидую. Кстати, я Дима.

Мы молча смотрели друг на друга, пока я не сообразил, что тоже нужно представиться в ответ:

— Кирилл, — и ударил себя по лбу. Ну, какого черта я назвался именем старшего брата? От резкого движения банка дернулась, и часть драгоценного содержимого расплескалась на мой свитер и рюкзак.

Дима без слов протянул мне салфетки, стоящие на столе.

— Димка, где тебя носит? Пошли! Пора уже! – раздалось у входа в столовую и к нам подошли несколько подростков, одетые в футбольную форму.

Они с недоумением переводили взгляд с меня на своего товарища. Конечно, я и сам не знаю, что делаю здесь. Я взглянул на своего нового знакомого и только сейчас заметил, что он тоже в форме. Черт, это же капитан школьной команды по футболу! Вот почему его лицо кажется мне таким знакомым. Мои успехи в физкультуре равны нулю, на школьных соревнованиях я появляюсь еще реже – я ж не мазохист, в самом деле, но о благородном капитане нашей школьной команды наслышан. Дима встал и кивнул мне:

— Не грусти, все будет пучком.

Я даже кивнул в ответ (сердце от такой смелости чуть не выпрыгнуло из груди), полностью уверенный, что завтра он мое имя даже не вспомнит. Один из футболистов покрутил у виска, глядя на меня. Ну, люди еще и не такое делали и говорили при виде меня. Я не обиделся. Я привык. Когда Дима и его команда скрылись, я залпом допил колу. Все, до единой капельки. Начинаю любить этот напиток. Нет, обожать. Я подумывал взять банку с собой, как прямое доказательство, что я пил колу, но под грозным взглядом буфетчицы мне пришлось выбросить банку в мусор. Уже уходя, я заметил на столе платок футболиста. Быстро схватив его, я, словно вор, затолкал его в самый дальний угол рюкзака. Дома разберусь. Кстати о доме, деваться-то больше мне было некуда. Я и так опоздал из школы. Я уныло поплелся домой, зачем-то надеясь, что «все будет пучком».

***

Отец был пьян.

— Где ты шлялся? – накинулся он на меня в коридоре.

Я вжался в стену и протянул ему дневник. Лучше сразу получить, пока он еще вменяем. С пару минут было тихо, пока он читал, пытаясь разобрать почерк физика в тусклом свете пыльной лампочки. Я слышал работающий на кухне телевизор, часы с кукушкой в спальне. Затем все это стало таким далеким, что казалось чужим. Я был схвачен за горло, и отец громко кричал, спрашивая, что это за «чертова поганая запись». Читать он умел, а объяснить что-либо я не мог, издавая лишь хрипы. Прибежал мой братец Кирилл, прислонился к косяку и одобрительно смотрел на мое наказание.

Отец не стал церемониться. Он с маху ударил меня по животу. Я сполз на пол, так как мое горло уже никто не держал.

— Вбей этому дебилу, что нужно учиться! – закричал брат.

— Ремень! – пробасил отец, и внутри меня похолодело.

Отец долго служил в армии. Дослужился даже до какого-то чина. Потом его уволили, как и тысячи других, но обмундирование оставили на память. Этот ремень я ненавидел. Он был широким, сделанным из прочного жесткого материала, с огромной латунной пряжкой. Удар им был равносилен удару кулака с кастетом. Дико больно. Я против воли заплакал.

Кирилл вернулся и услужливо подсунул отцу в руку орудие моих пыток. Замахнувшись, он ударил меня. Я взвыл от боли. Голову я успел закрыть руками, но пряжка попала по спине. Было такое ощущение, что в меня бросили булыжник, не меньше. Увидев, что отец снова замахивается, я закричал и стал отползать.

— А ну стой, мразь! – он схватил меня за ворот свитера и ударил еще пару раз. – Говори, что будешь учиться!

Я размазывал слезы и умолял его прекратить, обещал, что это не повторится, что я буду получать лишь хорошие оценки.

Через некоторое время отец успокоился, швырнул на меня ремень и ушел на кухню. Кирилл усмехался:

— Ну что, довыделывался? Учиться не хочешь?

— Да пошел ты, — прошипел я.