Мгновения вечности

Не трудно переменить их ненависть на любовь. Самое сложное — это добраться до их сердец, а это уже произошло. Те, кто полюбили меня, начнут читать мои книги, слушать записи, смотреть видео, а те, кто возненавидел меня, будут также делать то же самое. И после того, как человек эмоционально связан со мной, как друг, или как враг, он вливается в группу моих прихожан. Враги также становятся моей частью, и моей работой. Иногда они даже выполняют большую работу, чем мои друзья, потому что они постоянно выступают против меня.

Когда я их слушаю, многие люди начинают думать: «Почему они чувствуют такое беспокойство? Если они против меня, почему они не могут просто забыть обо мне и все?» Но они не могут меня забыть. И те люди, с которыми они говорят обо мне, начинают интересоваться мной, в начале просто из любопытства, потом любопытство переходит в устремление, в желание, в поиск, и это не сложно. Это происходит практически автоматически.

— Почему вы назвали эти серии, эти беседы Последним Заветом?

— Слово Завет безгранично важно. Это мой Завет. Я говорю от себя, опираясь на свой опыт. Это мой опыт...

Это мой завет, и я говорю от своего бытия, не от сердца, и не от головы. И из-за того, что это мой завет, мне бы хотелось, чтобы его назвали Последним Заветом.

Но помните о том, что Последний Завет существовал еще до Первого Завета, потому что бытие первое, а потом идет сердце, потом идет голова, без бытия, все они просто ничто. И поэтому, несмотря на то, что я говорю через тысячи лет после Первого Завета, то, что я говорю, намного опережает Первый Завет, по своей сути, намного более велико. Это превосходит Новый Завет и Старый Завет.

Я мог бы назвать его Третьим Заветом, но я называю его Последним Заветом по той простой причине, что Четвертого Завета быть не может. Нет ничего выше бытия. И поэтому я говорю последнее слово. Пришло время, когда должно быть сказано последнее слово.

Я говорю, что нет Бога. Я просто снимаю вопрос о Боге как таковой. Бог завистливый, или Бог любящий — не важно, Бог есть Бог. И тот, и другой возникают из образа Отца. Я провозглашаю зрелость человека, образ отца больше не нужен. Нет Бога, и вместе с Богом уходят ад и рай, вся эзотерическая чушь.

После того, как бога не стало, реальность и существование очищаются. И вы внезапно начинаете чувствовать себя настолько свободными, все узы исчезают. Вам не нужно быть теистами, и не нужно быть атеистами. Вы просто освобождаетесь от самой этой идеи. Это была просто проекция беспомощного ребенка. Человек повзрослел.

Все, что я говорю, нельзя больше улучшить. Я убрал Бога, что теперь можно улучшить? Иисус улучшил концепцию Бога. Он превратил зависть в любовь. Я просто убрал самого Бога. Теперь больше не остается вопроса о том, чтобы улучшать Его.

И поэтому я называю свое послание Последним Заветом. Я собираюсь постепенно раскрыть все важное, чтобы религиозное сознание взорвалось в вас.

Я рискую больше чем кто-либо. У меня появляется столько врагов, что вам будет это даже трудно представить, по той простой причине, что я знаю, о чем я говорю, и я опираюсь не на писания. Я говорю, опираясь на собственный опыт. Это моя собственная истина, а истина не может проиграть.

В конце концов, всегда восторжествует истина.

— В следующую пятницу мы попытаемся организовать встречу ваших саньясинов по спутнику с жителями Сиэтла. Мы, журналисты, не будем редактировать ваши слова, не будем редактировать вас ни в прямом эфире, ни в газетных статьях, которые впоследствии выйдут. Мы дадим возможность жителям Сиэтла задать вам вопросы...

— Это очень хорошо.

— О чем вы им расскажете? Какое впечатление вам бы хотелось оставить у них?

— Они могут мне задавать любые вопросы, у меня нет ни от кого никаких тайн. Пусть они спрашивают обо всем, о чем они хотят спросить.

— Что вам хотелось бы сообщить им о себе?

— Все, что угодно. Я не должен диктовать им то, что они должны спрашивать у меня. Они должны спрашивать исходя из своего собственного интереса, свободного выбора, и я буду отвечать им моей собственной свободой.

— Пожалуйста, извините меня за то, что я задаю вам такой личный вопрос.

— Не нужно просить никакого прощения. Вы можете задавать любые вопросы: личные, не личные, это не важно. Мне бы хотелось полностью открыться перед вами. Я хочу быть открытой книгой для вас. Мне не хочется хранить от вас тайны. И поэтому это вполне нормально, что вы задаете вопросы.

— Прошу прощения за то, что задаю вопрос, на который вы, наверное, отвечали уже много раз.

— Нет проблем. Вы можете задать все, что хотите, и в какой угодно форме. Вы могли задавать этот вопрос тысячи раз, но я все время даю разные ответы. И поэтому вам не нужно ни о чем беспокоиться. Такова моя задача. Просто спрашивайте.

— Это, должно быть, она из причин, по которым общественное мнение относительно вас так разниться. Потому что вы все время отвечаете по-разному.

— Я противоречив! При чем тут общественное мнение. Это так и есть.

— Вы говорите, что отличны не ваши вопросы, а сама реальность?