Мгновения вечности

В аэропорту в Афинах собралось, по крайней мере, сорок полицейских, чтобы сопровождать одного невооруженного человека, там присутствовал также глава полицейского департамента. Там собралась огромная толпа репортеров, представителей телевидения, на меня смотрела дюжина камер, они все хотели взять у меня интервью. И я сказал: «Мне нечего сказать, мне кажется, человек никогда так и не станет цивилизованным!»

Представители прессы были передо мной, это были сорок полицейских собак, все большие офицеры, они окружали меня, а глава полицейского департамента стоял прямо передо мной. Я сказал ему: «С такими полицейскими, с таким правительством вы разрушаете само будущее человечества, особенно в своей стране. Эти люди в ответе за казнь Сократа!»

Когда я сказал им об этом, показывая на главного полицейского страны, он попытался прервать меня.

Впервые за тридцать пять лет, я притворился разгневанным. Но я не преуспел, потому что внутри я смеялся. Но я сказал начальнику: «Заткнитесь и стойте на своей стороне, не приближайтесь ко мне».

Я закричал так громко: «Заткнитесь!» — что он действительно заткнулся и отправился обратно, и встал среди своих прихвостней. Позже я увидел репортеров. Они подумали, что я в действительности был в ярости, но я не был. Это единственный язык, который могут понять такие люди. Когда вы говорите с кем-то, вы должны пользоваться языком, который могут понять другие люди.

Но мне это понравилось. Можно притворится разгневанным, внутри вы можете быть совершенно молчаливыми, а снаружи вы можете быть в ярости. В этом нет никаких противоречий, потому что ярость может быть просто игрой.

На самолете я вспомнил Георгия Гурджиева, который обучался во многих суфийских школах, изучал разные методы. В определенных школах используют одни методы, игру в гнев, например, когда вы гневаетесь снаружи, а внутри не гневаетесь, или когда вы чувствуете себя счастливыми, а действуете как несчастные. Методы имеют огромное значение.

Они означают, что когда вы несчастны, вы можете притворяться счастливыми, а когда вы гневаетесь, вы можете притворяться умиротворенными и спокойными. Причем не только это, но вы также можете быть не счастливыми, и не несчастными. Это просто разные маски, которые вы можете надевать на себя. Но они не имеют никакого отношения к вашему бытию.

В Афинском аэропорту я видел этих сорок полицейских, а это были самые лучшие полицейские своей страны, среди них не было только главы полицейского департамента, потому что он испугался, и его больше не было там. Я бы спросил у него: «На каком основании была заморожена моя виза?» Но его там уже не было.

Но другие. Я видел странные вещи, они вели себя не по человечески, но все они были как трупы. Когда я закричал: «Заткнись!» помощнику главы полицейского департамента, после чего он сбежал как маленький ребенок, он испугался, что телевидение передаст мои слова по телевидению, и пройдется по поводу полицейского департамента, с пистолетом. Но внутри него был ребенок, трусливое дитя.

Я хотел отправиться в Делфию, когда я был в Греции, потому что это место связано с величайшим оракулом в истории человечества. Там жили самые гениальные оракулы, когда-либо жившие на Земле. Это была одна из самых таинственных школ. Но греческое правительство не разрешило мне остаться там даже на одну ночь.

Амрито в Афинах, тот самый Амрита, который пригласил меня в Грецию, был там, он напряженно пытался добиться для меня разрешения остаться там на ночь, в отеле, но они не хотели, они не разрешили мне остаться даже на шесть часов. Мне пришлось сразу покинуть это место.

Позже Раджниш комментировал это событие.

Сейчас в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году президент нашел себе подружку, у него есть жена, и он не в разводе, в Греции нельзя разводиться из-за ортодоксального христианства. Он подумал, что раз он президент, он может приходить даже на заседания парламента с подружкой. Но он ошибался. Вся страна сейчас гудит от возмущения, и его снова уже не изберут.

Этот человек выгнал меня из страны, ни на мгновение не подумав о том, что религия, которая существовала две тысячи лет, не может быть уничтожена за две недели одним единственным человеком. Если один единственный человек может ее уничтожить за две недели, она стоит того, чтобы ее уничтожить.

Раджниш летит в Женеву, Швецию, Лондон, Ирландию, Испанию. Ему отказывают в визе в Канаду, в Голландию, в Антигуа

Раджниш вылетает в Женеву, в Стокгольм, в Лондон, в Ирландию, в Сенегал, в Монтевидео, в Уругвай.

Мы не смогли создать здравомыслящее человечество.

Поэтому я подумал: то, что случилось в Греции, может случиться и в других странах, потому что структура одна и та же, и это случилось.

Из Греции мы отправились в Женеву, на ночь. И как только они узнали мое имя, они сразу сказали: «Ни в коем случае, мы не можем ему позволить въехать в нашу страну».

Мне даже не позволили выйти из самолета.