Мгновения жизни (СИ)

- Ты и для меня сейчас глупый маггл. Был, есть и будешь. Чего на правду-то обижаться? — уже более спокойно ответил Грегори. - Ты вот скажи мне, вот есть ты, уже заканчивающий аспирантуру молодой человек. И есть Лесси Гослинг, девушка, отсидевшая несколько месяцев на ускоренных курсах медсестер. Вы работаете в одной больнице, и ты ее, кстати, видел. Так вот, Тобиас, кто из вас двоих имеет отношение к медицине, а кто погулять пришел? Как считаешь?

- Я, конечно! Я в этом с детства варюсь, я вместо сказок анатомию слушал, а она три месяца… - начал он и внезапно замолчал, заметив, как смотрит на него наставник. — Имеете в виду, что я в глазах Эйлин выгляжу как эта Гослинг?

Макномара отсалютовал ему стаканом и откинулся в кресле.

- Да, и всегда будешь выглядеть, потому что сколько ты не прочти книг, сколько не изучи заклинаний, но ты в этом не рос. Для тебя магия — это просто мышца, которую надо развить, способность, удобный навык, типа скорочтения. А вот мы в этом выросли, мы варились в этом котле из мантий и домовых эльфов. Мы плыли на самоходных лодках в Хогвартс, и Эйлин, в отличие от меня, там даже училась, - он печально улыбнулся, пригубив коньяк прямо из фляги.

- И потому ты — маггл. Смирись и живи дальше. Колдуй. Учись. — Грегори пожал плечами и развел руки, показывая, что все сказал.

- Я идиот, да? - сказал Тобиас, морщась и потирая виски. - Как я теперь вернусь туда, после всего? Она же не пустит. Гордая…

- Пустит, конечно, не вы первые. Гордые оба, эмоциональные. А вот при сыне ссориться мерзко, и хуже всего то, что он видел, как вы оскорбляли друг друга. Как считаешь, при исходных данных он сейчас чью сторону примет?

- Ее, конечно, - горько сказал Тобиас, - она права. Я правда все время тут. А если не тут, то на фабрике или что-то чиню по дому. Он был маленький будто вчера, ему нужно-то было просто подержать мой палец!

- А теперь ему нужен вменяемый взрослый отец, а не истеричный подросток, - Макномара еще сильнее ослабил галстук и кашлянул, - ты его пример. Неосознанный пример. То, что ты ему показываешь, таким он и станет.

- Я показываю, что люблю его мать! — вскрикнул Тобиас, вскакивая с кресла и открывая окно. — Я показываю, что нужно чтить закон и не связываться с бандами!

- И делаешь все это прямо-таки профессионально! - рассмеялся Грегори. - И вот, положа руку на сердце, твоя идея с полицией полное дерьмо. Жена твоя все правильно говорила, у нее-то небось нет этого гипертрофированного чувства справедливости.

Тобиас только скривился и, прислонившись к стене, стукнулся о нее головой, желая всей душой, чтобы происходящее было сном.

- В общем, так, - голос Макномары стал серьезным, - оставайся пока тут, но с одним условием. В течении месяца ты должен заново влюбить в себя свою жену. Про сына не говорю, в детях я не спец. Не влюбишь — ищи новый дом и работу, я свиньям не помогаю и с ними не работаю. А теперь пошел отсюда, у меня еще без тебя работы гора!

Последняя фраза знающего своего наставника Тобиаса застала уже в дверях. По пути до подвала он думал об этом непростом разговоре и все больше соглашался, что повел себя глупо и недостойно.

«Помириться с Эйлин, - думал он, понимая, что сам по-прежнему любит ее и сына, а страх их потерять заставляет сердце сжиматься, - может оказаться не самым сложным. Сложнее простить себя за этот балаган!»

Он с досадой поставил чемодан в самый темный угол подвала, словно наказывая его за произошедшее, и с грустью посмотрел на свой стол, где в рамке стояла копия того фото, что несколько часов назад он запустил в стену.

- Я обязательно все исправлю, клянусь тебе. И все станет как раньше и даже лучше, — он провел пальцем по лицам жены и сына и, вздохнув, подтянул к себе самую сложную историю болезни самого сложного пациента.

«А для начала, - решил он, - нужно научиться оставлять работу на работе, а хамов ставить на свое место. Держись, Смит, сегодня у твоего врача очень плохой день».

***

Эйлин проснулась ближе к вечеру, голодная, с красными опухшими глазами, и, оглянувшись вокруг, она живо вспомнила всё, что случилось утром и почувствовала, как душевная боль возвращается с новой силой.

«Вот, - думала она, в молчании складывая вещи обратно в шкаф и собирая осколки, - вот ты осталась одна по собственной же дурости. Молодец, нечего сказать! Просто умница. Еще и Сева против отца настроила! Дурында!»

Ругая себя, она снова расплакалась, на этот раз уже не зная, от чего больше — от обиды или жалости к себе, но, умывшись холодной водой, постаралась взять себя в руки.

- Нет, я не буду сдаваться. Все ссорятся и мирятся потом. Мы справимся, - сказала она своему отражению, стараясь особо не акцентировать внимание на своей внешности.

Не акцентировать не получалось. Почему-то именно сейчас, словно и без того страданий мало, Эйлин смотрела на себя будто впервые.