Мягкая ткань. Книга 2. Сукно

В Москве было очень много красивых домов, но к дому, в котором жил Ян, это явно не относилось, он стоял на задворках Малой Дмитровки, и хотя это был «самый центр», кругом высились породистые особняки, но этот конкретный дом был окружен страшными сараями, заборами, голубятнями, заросшими палисадниками, дикими пустырями и сам был такой же дикий. Надя даже вздрогнула, когда братья, пыхтя, доволокли наконец чемоданы к дверям (подъехать к дому было совершенно невозможно), все это напомнило ей самые мрачные уголки Молдаванки, здесь, конечно, не было этих белых подслеповатых зданий из осыпающегося мягкого песчаника, но сам воздух был именно дикий, провинциальный, а не столичный, заорал ребенок и взвизгнула кошка, дополняя собой общую картину, это был деревянный двухэтажный дом с чуть покосившимся крыльцом, огромным коридором и общей кухней. Ян поймал ее взгляд и подмигнул, да, дорогая, это тоже Москва, другая Москва, понимаешь, все никак не перееду отсюда, не хватает времени найти новую квартиру, ну а тут рядом Цветной бульвар, вокруг всякие темные переулки, бордели, меблированные комнаты, всякая шваль тут жила, еще в царское время, никак не очистят, да и вообще, вздохнул он, картина, конечно, сложная, в Москве сейчас нужно ухо держать востро.

Ладно, не пугай Надю, ты же знаешь, как она принимает все близко к сердцу, сказал Даня, они пошли умываться, сели пить чай с сушками. Надя, когда братья опять заспорили, закрыла глаза и попыталась, как иногда это с ней бывало, увидеть все сразу, увидеть себя в этом новом доме. Москва по-прежнему казалась ей городом нереальным, ничего подобного она никогда в своей жизни не видела, здесь все было смешано, все переплеталось, все вонзалось друг в друга – дом, который показался ей какой-то халупой, бараком, казармой, как выяснилось, тоже имел легенду и необычную планировку: купеческое владение, в нем была даже зала для танцев, теперь ее разгородили на четыре комнаты, когда-то тут был проведен водопровод и центральное отопление, теперь топили буржуйками, но изразцовая, необычайной красоты купеческая печь выставляла в комнате Яна свой изящный европейский бок и была, вместе со своими полочками и рисунками (дамы-кавалеры, озера-горы), главной достопримечательностью. Надя рассматривала эту печь с восторгом, вспоминая их старый дом в Петербурге, господи, как все это еще недавно было, жилище Яна, холостяцкое и неуютное, было наполнено удивительными вещами: на стенах висели афиши – Театр имени Комиссаржевской, «Комедия ошибок» в шести действиях В. Шекспира, перевод П. Вейнберга, «Петрушка», музыка Стравинского, а кто такой Стравинский, «Мастфор», вечер танцев, не понимаю, задумчиво сказала Надя, это танцы или спектакль? – спектакль! конечно, спектакль! – закричал Ян. На столе стояли бронзовые статуэтки, фарфоровая пепельница, лежали иностранные журналы, куча книг, валялись папиросы и отдельно – богатая коробка от них, недопитая рюмка на необычайно высокой ножке с запахом коньяка, это был стол какого-то богатого скучающего джентльмена, человека со вкусом. А сразу рядом виднелась нищенская тахта, а из шкафа торчали дырявые носки, повсюду стоял запах давно немытого пола и пыльной мебели. Надо убраться, подумала Надя. Ну хорошо, а что же ты собираешься делать в Москве, важно спросил Ян, помимо, так сказать, своих служебных обязанностей, да какие там обязанности, поморщился Даня, зайду в несколько мест, оформлю бумаги, поставлю печати, ты знаешь, сказал он, я очень хочу найти Эдю, какого Эдю, ну… Эдю Метлицкого, а… того, с агитпоезда, да-да, заулыбался Ян, ну, я думаю, это несложно, у меня же есть друзья-литераторы, адрес мы узнаем, а зачем он тебе, ну не знаю зачем, покраснев, пожал плечами Даня, просто чувствую такую потребность, ну найдем, а что еще, наверное, пойдем на выставку, сходим в театр, на концерт, не зря же мы с Надей оказались в Москве. Послушай, сказал Ян, правда, я должен с тобой поговорить, здесь бездна театров, бездна концертов, особенно сейчас, это великий город, я серьезно тебе говорю, давай потом, отмахнулся Даня, ну хорошо, обиделся Ян, не хочешь, не надо, в конце концов, я не навязываюсь, дай осмотреться, дай побыть здесь, а потом сядем и поговорим, а где же ты нас разместишь, да вот, поставлю ширму, Ян раскрыл старую ширму с китайским рисунком и показал диван, на котором им предстояло ночевать ближайшие две недели, слыша каждое движение друг друга. Надя улыбнулась…