Мягкое сердце

— Да, пора, — кивнул он. — Пойдешь сразу, как только эта запарка кончится!

Тэсс застонала.

— Она никогда не кончится!

— Мы наняли еще людей, — сказал Лео.

— Так и работы прибавилось! Это никогда не кончится, — ныла Тэсс. — Хоть бы эти глупые коровы перестали телиться!..

— Типун тебе на язык, женщина! Прибыль спугиваешь.

— Но…

— Мы все устали, — успокоил ее Лео. — Со дня на день ожидается спад. Мы ведь считаем по пяти фермам, — добавил он, — не только по нашей. А там учет новых телят, падеж, браковка, продажа, закупка, прирост веса, расход кормов. Если данные устареют, они никому не будут нужны.

— Да, но с этими пиццами у всех расстроился желудок, а я разучусь печь!

— А вот это упаси боже. — Он снял шляпу и прижал ее к сердцу.

У нее не хватило сил смеяться. В изнеможении она пробиралась по длинному коридору в свою комнату над гаражом.

Навстречу шел Каг, шикарный и неприступный в своем элегантном сером костюме, бордовом галстуке и в кремовой ковбойской шляпе. Он возвращался из Далласа с собрания поверенных.

Тэсс холодно кивнула и отвела взгляд.

Он загородил ей дорогу и, взяв за подбородок, неодобрительно вгляделся в ее лицо.

— Что они с тобой сделали?

Тэсс отпрянула. Вопрос был риторический — ему не было до нее никакого дела.

— Мы вводим данные о поголовье. Даже старик Фред. Все очень устали.

— Знаю. Этот кошмар повторяется каждый год. Тебе удается выспаться?

Она кивнула.

— Просто я плохо знаю компьютер, поэтому мне трудно. Но это ничего.

Его рука еще мгновение держала ее за подбородок, потом опустилась. Он выглядел суровее обычного.

— Не беспокойся, еще немного, и ты опять встанешь к плите. Нельзя же, в самом деле, тащить тебя с кухни в двадцатый век.

Он издевался, и она пожалела, что не хватает сил стукнуть его. Вечные насмешки и обиды.

— Ты забыл предъявить претензии насчет булочек, — напомнила она.

Он презрительно скользнул по ней взглядом.

— На вид тебе лет десять. Одни глазищи. А ходишь-то! Бог знает в чем! Тебе что, не во что одеться?

— Не твое дело!

— Если надеешься выйти замуж, в таком виде у тебя ничего не получится. Ни один мужик не посмотрит на женщину, не способную пройтись расческой по волосам!

Тэсс не ожидала такой лобовой атаки.

— Извини! — огрызнулась она. — Где уж тут причесываться, когда кругом сплошной падеж и отел!

Каг вгляделся в ее усталое лицо и чуть смягчился.

— Иди спать, — сказал он. — Ты выглядишь как вставший из гроба мертвец.

— Хороший комплимент, — буркнула Тэсс. — Ничего себе, спасибо.

Она уже хотела идти, но он вдруг поймал ее за руку и повернул к себе. Потом, порывшись в кармане, что-то вытащил и протянул.

Это был квадратный, обтянутый бархатом футляр. У нее задрожали руки — неужели он ей что-то купил? Приподняв крышку, она увидела на сером атласе роскошный кулон в виде граненого сапфира, обрамленного малюсенькими бриллиантами, подвешенный на тоненькой золотой цепочке. Словно клочок неба, застывший в камне и сиявший даже в тусклом свете дежурного света со двора.

— Ах! — вскрикнула Тэсс, ошеломленная и тронутая неожиданным подарком. Но тут же боязливо подняла глаза — может, это не ей? — Ты хотел показать мне…

Он сжал ее пальцы на футляре. Прикосновение его больших, теплых, сильных рук было безумно приятным.

— Это тебе, — сказал он с видимым смущением. Тэсс в недоумении переводила взгляд с кулона на

Kaгa и обратно.

— Запоздалый подарок ко дню рождения, — буркнул Каг, пряча от нее глаза.

— Но… Мой день рождения был первого марта, — безликим тоном произнесла она, — и я никому об этом не говорила.

— Ни словом не обмолвилась, — подтвердил он, с пристрастием вглядываясь в ее утомленное лицо. — Не получила ни торта, ни подарков, ни даже поздравлений.

Она отвела глаза.

— Черт побери!

Он не мог сказать ей, что чувствовал себя виноватым. Что узнал о ее дне рождения только две недели назад. Она уже тогда могла получить свой торт, подарки и поздравления, но ничего не сказала. Ему было ясно, что это из-за той истории с тортом. Он навсегда испортил ей день рождения, как мать испортила этот день ему. Kaгa замучила совесть и заставила надолго отлучиться из дома. Та же совесть вдруг потащила его к ювелиру, хотя Каг всегда знал, что делает, и заставила купить ей этот кулончик.

— Спасибо, — тихо пролепетала Тэсс, сжимая пальцами коробочку. Она смотрела ему вслед, явно желая сказать что-то еще.

— В чем дело? — резко развернулся Каг. Она тяжело вздохнула.

— Когда ты хочешь, чтоб я уехала? Он помрачнел.

— Что?

— В тот день, когда я испекла торт, ты сказал, что мне можно уехать весной. — Она не могла забыть этого. — Уже весна.

Каг помрачнел еще больше и сунул руку в карман, собираясь с мыслями.

— А как нам обойтись без тебя во время перегона скота? — резонно спросил он. — Оставайся до лета.

Она ощущала в руках футляр, еще хранивший тепло его ладоней. Это был первый подарок от мужчины. Если не считать пальто от братьев.

— Потом поговорим, — наконец выдавил Каг. — Я устал, а у меня еще куча дел.

Он повернулся и, не оглядываясь, ушел. Тэсс беспомощно смотрела ему вслед, двумя руками поддерживая футляр, как бесценное сокровище.