Мякин

— Не хозяйку, — признался Мякин.

— Не хозяйку, — повторил моряк. — Значит, намеренья серьёзные, а там хоть скала, хоть айсберг — руль не отвернёшь. Не отвернёшь ведь, моряк, не отвернёшь?

— Не знаю, — промямлил Мякин.

— Эх, моряк, душа твоя пресная! Был бы помоложе — с тобой бы отчалил. Да куда уж мне — мой итог уже известен. — Моряк взглянул на часы. — Скоро побудка, а потом моё перебазирование. Расскажу-ка я тебе последнюю историю, если не возражаешь.

Мякин покорно ответил, что не возражает.

— Когда же это было? — начал свой рассказ моряк. — А впрочем, какое это сейчас имеет значение? — Он лёг набок, лицом к Мякину, и спросил: — Тебе, матрос, интересно знать, когда это было?

Мякин замешкался с ответом и не сразу произнёс:

— Наверное, интересно.

— Хорошо, матрос, напрягусь ради тебя и вспомню, когда это было.

Моряк лёг на спину, долго задумчиво смотрел в потолок, а затем продолжил:

— А было это тогда, когда пиво продавали на розлив в ларьках и очереди из жаждущих в жаркие дни скапливались возле них изрядные. И в этот раз обстановка сложилась жаркая — солнце ещё печёт прилично. Городской пейзаж раскалился. Народ за день перегрелся от жарищи. Мужики к ларькам пивным устремились — холодненького принять кружечку.

Двое молодцов в гражданском: белые рубашки, галстуки, тёмные костюмы с новенькими портфелями (мода тогда была такая у молодёжи — иметь хорошие кожаные портфели) встали в очередь за пивом. Обзавелись вожделенными кружечками с холодной светло-коричневой пенной жидкостью, отошли в сторонку от ларька и алкают горьковатый на вкус напиток. Замечают невдалеке мужичка бездомного, тоже употребляющего пиво, — угостил его кто-то сердобольный. Мужичок неказистый, заросший и небритый с давних пор. Одежонка на нём, что ни на есть — один хлам засаленный. Они на мужичка с интересом смотрят, а мужичок на них прищурился, пивко скромно потягивает…

Моряк закашлялся, сел на кровати, взглянул на Мякина и, убедившись, что тот внимательно его слушает, продолжил:

— Так некоторое время, поглядывая друг на друга, потребляли они пиво. Молодцы общались меж собой на злободневные темы, и один из них тихо замечает второму: что, мол, за жизнь такая никчёмная у того мужичка бездомного, просто жуть какая-то! На что второй ему весьма резонно отвечает: «А мужичок-то про нас, может, то же самое думает». — «Как это то же самое? — удивился первый молодец: — У нас с тобой что — жизнь такая никчёмная? Не верю, не может наша жизнь быть такой же!» — «Не жизнь такая, — отвечает ему второй молодец, — а оценка её со стороны мужичка». — «Да! — изумлённо согласился первый. — Мужичок щурится на нас и тоже может подумать, что наша с тобой житуха ужасная: одни обязанности, никакой свободы. Жара, а мы в галстуках и костюмах! Что за жизнь?» — «Смотри, отвернулся от нас, — говорит второй: — Наверное, противно ему на нас смотреть. Может, познакомиться с ним? Проверить наши догадки?» А мужичок допил своё пиво и тихо исчез в ближайшей подворотне.

Моряк прервал свой рассказ, встал с кровати, подошёл к окну. Темень раннего утра ничем не напоминала тот жаркий вечер, о котором шла речь в рассказе моряка, и Мякин подумал:

«Может быть, моряк пытается вспомнить то благодатное время и холодное пиво, только странно то, что герои его рассказа гражданские лица? Не морская это история», — решил Мякин и затаился в ожидании окончания рассказа.

— Ну что, матрос, всё понятно? — неожиданно спросил моряк.

Мякин повернулся в его сторону, взглянул на уже немного сутулую спину моряка и ответил:

— Сюжет, в общем-то, понятен: всё в жизни относительно.

— Да, — согласился моряк, — и не оборачиваясь добавил: — Вот и у нас с тобой всё относительно. Тебе, матрос, свободы хочется, и мне того же, но не дадут же — поздно уже.

— А, по-моему, свободу никогда не поздно получить, — заметил Мякин.

— Может быть, ты и прав, матрос, — согласился моряк.

Дверь палаты отворилась, и медсестра дежурным тоном объявила:

— Измеряем температуру. А вы уже встали — просто молодцы!

Она раздала термометры и по-деловому удалилась.

— Мернёмся, матрос? — произнёс моряк. — Уж в последний раз побрудершафим на градусниках.

— Да, — скромно согласился Мякин, запихнул под мышку холодное стекло и взглянул на часы.

А моряк долго рассматривал шкалу своего термометра, что-то пробурчал и, не стряхивая, так же заложил свой градусник под мышку. Затем наступил завтрак, и вскоре, когда начало светать, появился доктор с помощницей. Он стандартно поприветствовал двух пациентов и обратился к моряку:

— Ну, как мы себя чувствуем?

— Чувствуем, что передислокация грядёт, — ответил моряк.

— Да-да, — подтвердил доктор. — Ваша супруга уже здесь. Давайте осмотримся, и можно перебираться.

— Давайте, — без энтузиазма ответил моряк.

Доктор осмотрел пациента и сделал заключение:

— Да, конечно, там по вашей части есть специалисты. Вы не торопитесь — сейчас оформим документы и супруга вас заберёт. Ну-с, а как у вас? — Доктор обратился к Мякину.

Мякин вяло отчитался за прошедшие сутки. Доктор довольно кивнул и обратил внимание на книжку, лежащую у Мякина на тумбочке.