Мясник

Поэтому, уважаемый вертухай, будь так добр, передай эту записку следователю. Может, он тоже подумает, что не зря её мать рисовала моего адвоката в суде. Если он вдруг умрёт или убьет кого-то, то стоит задуматься над моими словами. Что, возможно, именно она нарисовала меня для своей любимой дочери Арии, которую я так ужасно обидел расставанием. Только вот не рассчитала своих ведьминых сил и вместе с ненавистной разлучницей уничтожила ещё и дочь.

Впрочем, не скрою, после всего того, что я видел в эти три дня, на вас, дураков, надежды нет совсем. Но вера, она во мне глубоко, так что я всё же попытаюсь. Быть может, ты не полный дурак и действительно передашь записку полиции, заставив всех пересмотреть дело повторно, пусть даже я и буду мёртв. Эх, как, всё же, была прекрасна та ночь с Анастасией. Правда, она была действительно прекрасна.

Дауны

От автора: на самом деле персонажи этого рассказа олигофрены, просто в детстве их все называли даунами.

Как сказал мне мой лечащий врач, сами по себе дауны безобидны и не обладают столь большой силой.

В нашем детстве, как правило, всегда есть интересные места, которые привлекают даже простым воспоминанием о них. Их легко перечислить: кладбище, болото, заброшенный старый дом. Иногда они с жильцами, иногда без, но сути это не меняет, они всегда остаются в нашей памяти черным привлекательным участком, куда нам одновременно и страшно, и желанно вернуться.

Квартира 36 всегда была именно такой. Хотя, помимо страха, она ещё выявляла такие чувства, как жалость, отвращение и стыд, культивируя их на протяжении всего моего детства. Но я не собираюсь обременять вас всеми годами, нет, я опишу лишь непродолжительный эпизод, который наиболее ярко высветился из всего этого мрачного соседства.

«Что же было в ней? Что делало её страшной?» – спросите вы. Ответ очень прост. Люди, люди, которые там жили. Точнее, семья. Я не боялся алкашей, я не боялся агрессивных людей, но этих людей я не только боялся, но ещё и не понимал. Ведь их жизнь, путь, который они выбрали по собственной воле, был для меня страшен.

Началось всё около двадцати лет назад, когда их первый сын был ещё в утробе а матери сказали, что, скорее всего, он будет умственно неполноценным ребенком. Доктора почти в этом не сомневались, но дать полностью утвердительный ответ все же не могли. И, возможно, это сыграло свою роль, так как женщина решила рожать. Хотя даже муж был против.

Сказки не случилось, она родила олигофрена. Крепкий, с голубыми глазами. Вероятно, дебил был очень желанным на тот момент и, глядя на мать, вызывал лишь всепоглощающую материнскую нежность и заботу. Но шли годы, и всё яснее становилась картина его полной отчужденности от общества и остальных детей. И тогда, в полном смятении, эта пара пошла дальше, дав жизнь ещё одному ребенку, ещё одной надежде на успех. Но природу не обманешь, она знает, где необходимо ставить точку, а где – запятую. И поэтому после второго олигофрена больше детей они уже не заводили.

Первого назвали Иваном, второго Василием. Оба выросли очень крепкими (и) здоровыми парнями, силе которых можно было лишь позавидовать. И это понятно – ни вредных привычек, ни тревожных мыслей о будущем, лишь хладнокровное молчание у первого и невнятное бормотание у второго. Иван больше напоминал отца. Тяжелый взгляд, вечно поджатые губы, густые брови. Разве что щеки были такими же, как у матери. А вот младший больше походил на мать, сохраняя её нежные красивые женские черты.

Нрав у братьев тоже был разный. Старший был намного агрессивнее, чаще старался проявить свою волю и всё время конфликтовал с отцом, постоянно проверяя его на прочность. В то время как младший почти не отходил от матери, постоянно что-то ей объясняя или жалуясь. Честно сказать, я даже не знаю, как правильно назвать это его воспроизведение речи – то ли урчание, то ли хныканье, но, тем не менее, я почти на сто процентов уверен, что она его понимала.

Выходили они на улицу примерно раз, реже – два раза в день. В дождь чаще, так как в эту погоду почти не было других детей. Но, увы, даже этого не хватало, чтобы полностью обезопасить дебилов от пристального внимания всей местной шпаны. Детское внимание всегда пристально выделяет наиболее слабых индивидуумов. И если надо – ждет, стараясь встречаться с любопытным как можно чаще.

Над ними издевались всегда, сколько я себя помню. В них кидали камни, их провоцировали на визг, радуясь их дикому пугающему поведению. И, что особенно запомнилось, так это то, что дети никогда не желали останавливаться на первом успехе. Видя это, измученные родители старались отогнать жестоких детей, но, как правило, у них ничего не получалось, что заставляло их возвращаться домой. Ведь мы все понимаем, что у остальных детей тоже есть родители, которые упрямо твердят, что площадка для всех детей и если кто-то болен, то ему место в больнице или психушке.