Мятая фольга 2 (СИ)

Величественно, в спокойной задумчивости, мимо проносятся деревья, голыми ветвями царапающие, низко висящее темное небо. Выдыхаю и медленно отвожу взгляд от дороги, что снегом искрится в свете уличных фонарей, расстилаясь перед нами. Скольжу взглядом по его пальцам сжимающим руль, по плечу и наконец по профилю лица, которое в свете уличных фонарей, мелькающих по периферии, кажется через чур спокойным. Замечаю так же царапины на подбородке и кровоподтек на скуле. Ну да… все таки он.

Мы молчим, молчим так, словно нам нечего сказать друг другу.

— Как ты узнал? — Прерываю затянувшееся молчание первой.

— Узнал? Что именно? — Не повернув лица, переспросил он.

— Что я буду именно здесь.

Его губы растягиваются в непонятной улыбке и взгляд падает на левую руку. Только теперь я замечаю, что запястье и ладонь его, основательно перебинтованы. Должно быть, сейчас ему очень больно.

— Погадал на кофейной гуще. — Эпически отвечает он.

Шутка не в его стиле, и я вдруг ощущаю, что он просто не знает, как поставить наш диалог. Неужели он смущен, так же как и я?

— У тебя ведь все хорошо? — Вновь задаю вопрос, склонив голову и не сводя с Никиты взгляда, в надежде вытянуть из него хоть крупицы информации, чтобы понять его настрой. Это так важно знать каким он приехал за мной и что последует после. Ведь я еще не забыла силу его ярости и взрывоопасного поведения. А по выражению его лица так трудно что- либо разобрать. Он почти всегда хладнокровен, а сейчас еще и странно умиротворен..

— Ты так думаешь? — Кривит губы, следя за дорогой, — да, у меня все хорошо.

Эти короткие фразы-ответы окунают меня в еще большую растерянность. Я начинаю искать в его словах смысл. Хотя понимаю, вряд ли его обнаружу. Вспомнилось, как он ушел, заставив меня томиться в тоске. Но он, наконец рядом, и я прощаю ему все.

— Ты разбила мою любимую кружку, — неожиданно, оторвав взгляд от дороги, говорит брат, опустив подбородок и окинув меня уверенным взглядом.

Я вздрагиваю от силы его голоса и сжав пальцами конец шарфа, тяну его вниз, не замечая, что тем самым затягиваю на шее петлю. Он ждал меня дома, он видел во что я превратила нашу обитель.

"Так же, как ты разбил меня."

— Новый год — время новых подарков. — Выдыхаю я, не понимая, как избавиться от гнетущего нетерпения. Что-то неприятное тревожит меня. Словно, я боюсь задеть внутри себя те струны, которые фальшиво прозвучат и несомненно приведут к новой ссоре.

Никита утвердительно махнул головой.

— Не нужно подарков. Подарков мне хватило. — Он оторвал ладонь от руля и задумчиво провел по нижней губе, сведя брови к переносице. Словно испытал, что-то нехорошее.

— Знаю, я повел себя некорректно, неудивительно, что пострадала моя вещь.

"Я не вещь." Господи! Что за бредовые сравнения?

— Но… на тебя это так непохоже…бить посуду.

— Мы все склонны допускать ошибки… — неожиданно вырывается из меня, по настоящему нравоучительное и я тут же кривлю рот. Никогда бы не подумала, что могу сморозить подобное.

Никита усмехается, окинув меня быстрым взглядом.

— Даже так? Ну так давай совершим еще одну?! — Не тормозя, он съезжает на обочину, резко провернув руль разворачивает машину, выезжает на встречную, что меня уж точно шокирует, и тут же, метров через двесте, сворачивает на другую ветку. Теперь мчимся по своей полосе, пустынной объездной дороги, которая ведет к дачным домикам и городскому кладбищу.

— Разве мы не домой? — Стараясь выглядеть спокойной, спрашиваю я. От брата можно ожидать чего угодно. Нет, не пакости, но однозначно странного поступка.

Молчит, натянув на лицо загадочную улыбку. Мы свернули еще несколько раз и выпрыгнув на пустынную колею, тут же тормозим. За лесополосой, что расстилается перед нами, начинается то самое место вечного покоя для горожан. Кладбище. А слева — заснеженное голое поле, которое разделяет светящийся огнями вечерний город от этого жуткого погоста.

Некоторое время Никита молчит, откинувшись на спинку водительского кресла, словно отдыхает. Смотря перед собой, и кажется, ничего не видя. Я смиренно молчу, уткнувшись взглядом в его профиль и отчего то гоню прочь все мысли, что так или иначе касаются этого человека. Это место угнетает меня. С ним связаны нехорошие, тоскливые воспоминания. Я впадаю в какое-то раздраженно-нервное состояние и поэтому прислушиваюсь к крупицам снега, что бьют в лобовое стекло.

— Ждешь? — Вдруг спрашивает он. Вопрос оказался слишком резким и каким- то бессимптомным. Таким, словно оголодавшему протянули сахарок и при этом спросили— "будешь?"

Я лишь растерянно шумно выдыхаю и повернувшись боком, облокачиваюсь лопаткой на дверцу машины. Не знаю, что ответить.

— Ну да… — он не меняет своего положения. Голова откинута и расслабленно покоится на подголовнике. — Когда происходит столько всего, немудрено очуметь. Моя новоиспеченная мать, — он махает головой и тут же замирает.. — и твой, бой- френд…