Мятеж

Она сходила за ним в спальню. Я позвонила Дэвиду и попросила его узнать у Келвана насчёт ранк-демонов. Прошло не так много времени, как он отзвонился и сообщил мне, что ранк-демоны ядовитыми не были. В нашу теорию это не вписывалось.

Было сложно скрыть своё недомогание от Николаса, когда я позвонила ему этой ночью. Он дважды поинтересовался у меня была ли я в порядке, и я соврала, сказав ему, что просто устала. Он снова попытался узнать у меня, где я находилась, и на мгновение я прельстилась этой идеей. Я чувствовала себя паршиво и ничего так не хотела, как чтобы он пришёл и забрал меня домой. Я попрощалась с ним вскоре после этого, потому как знала, что буду сожалеть об этой минутной слабости, как только мне станет лучше.

Спала я урывками и, проснувшись следующим утром, я чувствовала себя хуже, чем день назад. Головная боль вернулась, и теперь болел ещё и желудок. Я не могла согреться, независимо от того как много одеял положили поверх меня мои друзья. Я ничего не сказала, но моё недомогание начало меня пугать. Я отыскала свой пузырёк с желчью тролля и приняла небольшую каплю внутрь. Если что и могло помочь мне почувствовать себя лучше, так это желчь тролля. Она была даже противней пасты-гунна, но я по личному опыту знала, какой сильнодействующей она была. После этого я вздремнула на диване, понадеявшись, что желчь сотворит чудо.

Ко времени как наступил вечер, я поняла, что желчь не помогает. Если уж на то пошло, стало ещё хуже. Я чувствовала себя так, словно кто-то выкачал всю энергию и тепло из моего тела, и я едва могла переносить запах еды. Единственное, что мог вынести мой желудок, была вода и несколько сухих крекеров. Я с трудом могла продержать глаза открытыми в течение пяти минут, и когда я заснула, сон был прерывистым и полон странных сновидений, которых я не смогла припомнить.

Мой Мори тоже был расстроен. Я могла ощутить его страдания и попыталась уверить его, что мы поправимся, но не просто быть убедительной, когда не уверена, что произнесённое тобой является правдой.

Когда я начала неудержимо дрожать, невзирая на все накрывающие меня одеяла, Грег встал и сказал, что отвезёт меня в больницу. Джордан заявила ему, что он не может сделать этого, но я смогла расслышать неуверенность в её голосе. Если бы я смогла заговорить, я бы сказала им, что человеческая медицина не излечит то, чтобы это ни было со мной.

Несколько минут спустя я отключилась. Последняя запомнившаяся мне мысль была о том, что я нарушила своё обещание позвонить Николасу, и он снова будет волноваться.

Глава 9

Голоса угрожали вырвать меня из чудесного сновидения, и я осознанно боролась остаться в этом мире сновидений. Я знала, что не по-настоящему вернулась в свою старую гостиную комнату в Нью-Гастингсе, и не сидела у огня с Николасом и не слушала, как снаружи бушевал шторм. Я понятия не имела, почему мой разум вернул меня в то время и в то место, но я была в тепле и была довольна, и отказывалась уходить.

Голоса снова попытались вытянуть меня из сна, и я почувствовала, как холод настоящего мира давит на меня. Я открыла глаза и гостиная комната дома дяди Грега, медленно закружив, собралась в фокус. На другой стороне комнаты я увидела Роланда с Грегом, разговаривающими на пониженных тонах, а Питер дремал в кресле. Часы на панели телевизора показывали четыре утра, и я неясно задумалась, почему все до сих пор бодрствовали. По направлению из кухни послышался голос Джордан, и мне потребовалось несколько секунд на осознание, что она с кем-то разговаривала. С кем она могла разговаривать по телефону в такой час?

Когда я услышала, что Джордан ответили низким мужским голосом, тревога наполнила мой одурманенный разум. Я попыталась подвигаться под кипой одеял, но моё уставшее тело отказалось слушаться. Паника переполнила меня, и я тихо вскрикнула.

— Шшшш, — кто-то пробормотал мне на ухо.

Я замерла, когда несколько осознаний одновременно настигло меня. Первое: я впервые за несколько дней согрелась. Во-вторых: не было пустотной боли в груди. И в-третьих: я лежала на боку, спиной прижавшись к тёплому твёрдому телу.

— Николас? — прошептала я.

— Я здесь.

У меня перехватило дыхание, и в горле встал ком. Я понятия не имела, заплакала я из-за расстройства, что он, наконец, поймал меня, или потому что была слишком счастлива из-за его присутствия здесь. Моя болезнь сделала меня слабой и эмоциональной, и меня затрясло, когда полились слёзы.

— Не плачь.

Он обнял меня и притянул ещё ближе. Мне потребовалось несколько минут, чтобы взять эмоции под контроль.

— Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво, — скрипучим голосом произнесла я. — Что со мной не так?

— Не знаю, но мы выясним, — за его утешительным тоном таилось заострённое беспокойство, и оно меня напугало.

Я переместилась в его руках, испытав потребность увидеть его. Он с лёгкостью приподнял меня, развернув к себе.