Мятеж

Эта тишина стояла до тех пор, пока все семеро пленных не остановились около кучи трупов и на замерший строй землян не глянул огромный, карий, удивительно человеческий глаз огромной зеленой гусеницы, опушенный длинными, густыми ресницами. Впрочем, на этих человеческих глазах, «врезанных» в зеленоватое уродливое тело монстра, камера долго не задержалась — контр-адмирал не собирался доводить до личного состава эскадры обличительную речь «исчадия ада». Изображение чуть подмигнуло и на экранах появились заключительные кадры записи — общий план площади с горой трупов посередине и медленное, тщательно выдержанное изображение лиц пленных десантников, лиц, полностью лишенных... жизни...

В ответ на это по причальным палубам прокатился яростный рев!!!

Но почти сразу же этот возмущенный рев был перекрыт усиленным динамиками голосом командира Двенадцатой эскадры:

— Перед лицом своих павших товарищей мы клянемся отомстить за надругательство над их бездыханными телами, мы клянемся смести с лица Вселенной эту нелепую пародию на Разум, попирающую общечеловеческие нормы и гуманные принципы, мы клянемся спасти Землю от угрозы со стороны «нелюдей», со стороны исчадий Гвендланы!!!

Перекрывая гул голосов, вновь взметнувшихся над строем, грянул марш Звездного десанта. Последовала команда, строй развернулся и под звуки марша звездолетчики и десантники покинули главные причальные палубы. Тела были погружены в три «кондора» со снятыми переборками, демонтированными двигателями и автоматикой, после чего эти братские могилы были выведены в открытое пространство и с помощью буксировавших их «калонгов» направлены в сторону Фортуны. Через двести часов они должны были сгореть в недрах этой звезды!

На борт «Одиссея» тоже были доставлены тела погибших десантников, но было их всего пятеро — Анатолий Стеклов, Андрис Лапиньш, Алекс Стоке, Свен Андерсон и Курт Вортнер. А кроме того, живой Степан Осокин. Команду «Одиссея» не строили для прощания, не показывали ей видеозаписей и не подогревали речами. Вместо этого тела погибших, одетые в парадные комбинезоны и положенные в самые настоящие гробы, были выставлены в главном кубрике, и все, кто считал необходимым попрощаться с ними, могли это сделать. Почти вся команда и весь без исключения состав приданного линкору полулегиона Звездного десанта прошел через этот кубрик. Свет в нем был притушен, мягко звучала траурная музыка и недвижно стоял почетный караул.

Через час после окончания траурной церемонии, когда корпус маленького «калонга» уже уносил тела погибших к их могиле — Фортуне, Вихров, Бабичев и Строй сидели в офицерской столовой десанта за поминальным столом, однако настроение у всех троих было совсем не подавленное. После положенного по обычаю поминания усопших Сергей Бабичев снова наполнил стаканы и, блестя глазами, повернулся к Игорю:

— У нас сегодня есть повод выпить и... на радостях!.. Степка-то наш вывернулся!!! Игорек, представляешь, из самой... могилы вернулся!!! Мне наши эскулапы сказали, что через неделю, максимум десять дней он уже в строю будет! За это стоит... пригубить!..

И он опрокинул свой стакан. Вихров и Строй поддержали тост капитана

— Да, досталось парню! — покрутил головой Майк, заедая водку квашеной капустой. — Я как вспомню, кого вы там встретили, — плохо делается!

— Что досталось, это точно, — согласился Вихров. — Я когда его увидел... его лицо... Жуть!!! На человека не похож!

— Да обычная пси-атака, — небрежно отмахнулся Бабичев. — Не первый раз...

— У Степана третья, — уточнил Строй. — Первый раз на Леде, когда мы в этот институт ходили... Ну, где опыты над людьми ставили. Второй на луне, распрограммировавшийся робот его пси-излучением мазнул... А вообще-то Степану... хм... «везет», в третий раз защита скафандра отказывает!

— Ну, на этот раз дело не в защите!.. — резко оборвал Бабичев своего друга.

— Неужели его за неделю восстановят? — спросил Вихров, переводя взгляд с одного десантника на другого.

— Конечно, — кивнул Сергей. — С нас, звездолетчик, пси-матрицу каждый месяц снимают... так что через неделю, если никаких других повреждений нет, будет наш Степан здоров и весел... Ну, конечно, недельки полторы-две жизни потеряет. — Он повернулся к Майку и насмешливо спросил: — Когда нас... переписывали-то последний раз?

— Сразу после возвращения к Земле, — напомнил Строй.

— Точно, — вспомнил Сергей. — Значит... десять дней назад. Вот этих десяти дней у Степки в памяти и не останется.

— И ладушки, — подхватил Майк. — И нечего о них жалеть, и нечего их помнить...

— Ты, Игорек, лучше скажи, что там наш Старик насчет этой Гвендланы думает, — посерьезнел Бабичев. — Мы что, снова на нее пойдем?!

— А тебе этого хочется?.. — чуть насмешливо переспросил Игорь.

— Я бы и без нее обошелся, — спокойно ответил Сергей. — Но если надо будет... В конце концов, мы хотя бы знаем, чего от нее ожидать!

— Да, мы знаем... — задумчиво подтвердил Вихров и вдруг вскинул на Сергея задумчивые глаза. — Только думаю, что больше на Гвендлану никто не пойдет...