Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

«То, что произошло в Пятигорске, я расцениваю как перст судьбы. Большевики рубят сук, на котором сидят. Ну, да, в общем- то, удивляться нечему. К этому они с удивительным упорством шли целый год.

Любая революция кончает тем, что рубит головы своим героям. Так произошло и с Сорокиным»[311].

О том, что подбросивший ему «улики» о причастности членов ЦИК и ЧК к заговору против него и армии — белогвардейский офицер, Сорокин так и не узнал, но очевидно сохранил эти документы и собирался предъявить их съезду. Очевидно также, что тот документ, о котором Крайний по секрету говорил С.В. Петренко, когда опасался, что он может попасть в руки Сорокина, тоже был изобретением Джафаровых, и после расстрела Крайнего, так же попал в руки Сорокина, как еще одно доказательство «предательства» последнего.

На следующий день после расстрела членов ЦИК и ЧК — 22 октября 1918 г. за подписью Сорокина была подготовлена и выпущена листовка-воззвание, которая называлась «Заговор против советской власти в Пятигорске». В ней говорилось:

«К товарищам красноармейцам и гражданам Северо-Кавказской Социалистической Республики.

Обращаюсь к вам со следующим печальным фактом. 21 октября раскрыт заговор против Советской власти, армии и трудового народа, устроенный членами Центрального Исполнительного Комитета: Рубиным, Крайним, Рожанским, Дунаевским, которые расстреляны мною как предатели. Найденные у них при обыске документы при этом, объявляю в копии, за исключением тех из них, которые по стратегическим соображениям не могут быть объявлены во всеобщее сведение, как, например, условные сигналы…»

Дальше в листовке приводились сами документы. Вот содержание первого:

«Господин Шнейдерман! Посылаю вам человека, которому вы можете довериться на всякий случай: опрос тот же. Информируйте его, сообщите 00 744 о зако 40.53.11. А.Ю.Ф. Надеюсь, что скоро соединимся, разбив большевистские банды народных угнетателей. Положение у нас прочное. Патроны и снаряды получаем. С. 508. Ч. 7Е. X. В. 7. 17. Я. 561. А. И. 646.

Сейчас еду в Севастополь. Очень хочет вас видеть Левандовский. Место встречи прежнее. До свидания. Прапорщик Линский 14-Х-1918 г. Привет господину Рубину. При сем прилагаю условные знаки № 14».

Дальше следовало содержание расписки, которая, по мнению Сорокина, окончательно изобличала Крайнего как предателя. Вот она:

«Дана сия господину Шнейдерману на получение от него 500 руб. в качестве аванса по организации Б. Террористов. В чем и подписуюсь (так в документе. — Н.К.)

Иващенко. Г. Пятигорск, 16-10-1918».

Заканчивалось воззвание главкома так:

«В тяжелую минуту, когда на карту истории был поставлен вопрос вам, революционным бойцам, не раз разбившим черную банду капиталистов и помещиков, быть или не быть, — я принял командование Северо-Кавказскими Социалистическими Революционными войсками. Я знал, что безвыходное положение в социальном мире не существует, с твердой верой полагал, что при вашей помощи, честные революционные бойцы, можно спасти республику Северного Кавказа.