Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

Гайченца это тоже сильно возмутило и, прибыв на заседание, он сразу же стал в резкой форме обвинять остальных членов Ревсовета: Рубина, Петренко и Одарюка в том, что они в отсутствие Сорокина отдают приказы, ограничивающие власть главкома, задерживая при этом те, которые тот издает. Он предложил обсудить этот вопрос на совместном заседании РВС и президиума ЦИК. Гайченцу долго объясняли, что речь идет о тех приказах, с которыми Сорокин не соглашался, но был осведомлен о них. Что, поскольку приказы принимались большинством членов Реввоенсовета, то они имели право отсылать их в войска. В конце концов, договорились до того, что лучше сначала все же еще раз обсудить эту проблему вместе с Сорокиным, поручили Гайченцу сообщить об этом главкому и по возможности умиротворить его.

Казалось, конфликт был улажен. После этого совещания Крайний, полностью доверявший Петренко, так как причислял его к числу противников Сорокина, сделал одно интересное признание, которое сильно озадачило бывшего начальника штаба, и не давало ему покоя в связи с заявлениями Сорокина, что «кругом предательство и измена». Как пишет Петренко:

«Крайний говорил мне, что боится, как бы одно письмо […] не попало в руки Сорокину, так как тогда можно ожидать беды. Какое письмо и кому он не объяснил, и я не знаю, было ли оно на самом деле или нет»[302].

После совещания Гайченец уехал к Сорокину, но результат их разговора оказался совсем не тот, на который рассчитывали Реввоенсовет и ЦИК.

21-го октября Сорокин приказал оцепить отель «Бристоль», где размещался ЦИК Северо-Кавказской республики, были арестованы председатель ЦИК А.И. Рубин, секретарь крайкома РКП(б) М.И. Крайний (Шнейдерман), председатель фронтовой ЧК Б. Рожанский, уполномоченный ЦИК по продовольствию С.А. Дунаевский. Когда арестованных привезли, руководивший арестом, адъютант Гриненко предложил главкому ознакомиться с найденными у них документами, Сорокин распорядился: «Документы положите, арестованных отправьте под Машук».

В вагоне главкома в это время находились его помощник Иван Гайченец, комиссар Шариатской колонны Назир Катханов, командир полка Павел Щербина, шурин Сорокина Сергей Автономов (брат бывшего главнокомандующего. — Н.К.). Все знали, что под Машуком находится тюрьма (существующая и поныне), поэтому ни у кого не возникло сомнений в том, что ожидается обычное следствие, разбирательство, что все будет по закону.

Дальше, если верить описанию А.Е. Берлизова, «во время следования в тюрьму Крайний накинулся на Гриненко с руганью. Адъютант главкома, человек изрядно восстановленный против арестованных, к тому же возможно нетрезвый, выстрелил в Крайнего. В соседней машине охрана начала стрелять в других арестованных. Трупы бросили в лесу. О том, что Сорокин не приказывал никого убивать говорит тот факт, что, когда Гриненко с конвоем вернулись в штаб, Сорокин сразу спросил: «Сдали арестованных?»[303].

Узнав о произведенных арестах оставшиеся члены Реввоенсовета, еще не ведавшие о том, что все арестованные уже расстреляны, собрались, чтобы решить, что же теперь делать. С.В. Петренко, несмотря на свое плохое состояние, предложил делегировать себя для разговора с Сорокиным. Его пытались удержать, мотивируя тем, что он тоже будет арестован адъютантами и контрразведкой Сорокина, но он настоял на своем. С ним поехал еще и один из членов ЦИК.

Сорокин принял только С.В. Петренко, с членом ЦИК разговаривать не захотел. Дальше, пишет С.В.Петренко, как только он вошел в кабинета Сорокину, тот в сильном возбуждении стал говорить, даже кричать, что «везде измена, кругом предают, ни на кого положиться нельзя. Я вам верил, а после истории с бунтовавшим полком тоже не верю!» и т. д. «Я, — пишет дальше С.В. Петренко, — постарался прекратить этот разговор, спросив его, кем и по чьему распоряжению арестованы наши товарищи, и где они находятся. Он ответил: «Мною за предательство. Они уже расстреляны».

На вопрос С.В. Петренко, кто все-таки уполномочил аресты и расстрелы, И.Л.Сорокин якобы ответил, что уполномочен армией и центральной властью, так как имеет предписание из Царицына, а доказательства есть у него документальные, и завтра их все увидят в приказе. Дальше Сорокин сказал, что он не берет на себя все гражданское управление, ЦИК и РВС остаются, как и были, но он берет на себя ответственность очистить их от негодного пришлого элемента. «Я Кубань спасти хочу», — сказал он в конце разговора, и подтвердил Петренко, что тому ничто не угрожает, так как они вместе «под пулями ходили», и еще раз подчеркнул, что действует по приказу из Царицына[304].