Как уже говорилось, Исполкомы солдатских и казачьих депутатов в Кавказской армии стали создаваться до появления указаний сверху. Так было и в 3-м Линейном полку. Основная его часть и штаб в это время находились в Эрзеруме, а сотня Сорокина в Гассан-Кале. В этом турецком населенном пункте, находящемся в 90 км от Эрзерума, был довольно-таки внушительный гарнизон, имелась телефонная и телеграфная связь с Тифлисом, и оторванным от внешнего мира назвать его было нельзя. Поэтому здесь одним из первых на Кавказском фронте появился Исполком совета солдатских и казачьих депутатов. На фронте Сорокин сжился со своими казаками, пользовался у них большим авторитетом, поэтому был почти одновременно избран: кандидатом в товарищи председателя полкового комитета, председателем комитета казачьих депутатов своей сотни и членом президиума Исполкома Гассан-Калинского округа. Потом, несколько позже, 26 мая 1917 г. он был утвержден на этих общественных постах полковым приказом уже в Майкопе, когда полк перебазировался туда, чтобы следовать на Северный фронт, (
Сорокину была больше по душе программа социалистов-революционеров, так как она наиболее полно отвечала его представлениям о том, как дать счастливую безбедную жизнь трудовому крестьянству. Хорошо владея словом, он сразу завоевал симпатии Исполкома окружного съезда заявлением о том, что и он сам и вся его сотня целиком и полностью поддерживают программу социализации земли, и предложения по изъятию из армии монархически настроенных офицеров и генералов. Когда командование Гассан-Калинского гарнизона решило разогнать съезд, Сорокин окружил своей сотней здание, где он проходил, и под угрозой применения оружия разогнал те подразделения, которые по приказу сверху намеревались парализовать «разрушительную» работу Исполкома.
Исполнительный комитет в Гассан-Кале был под полным влиянием меньшевиков, в том числе и прибывших из центра, и они уверенно вели за собой основную массу казаков и солдат. Тем не менее Сорокин часто становился в оппозицию меньшевикам, по многим вопросам высказывал свое мнение, обнаружил хорошее знание обстановки в войсках и запросов тех, кто избирал его депутатом. Он зарекомендовал себя последовательным противником многих порядков в старой армии и предлагал радикальные решения по их устранению. Однако были и другие мнения о Сорокине. Один из участников заседаний Гасанкалинского Исполкома, офицер 133-го пехотного полка Шаповал, вспоминая об этих днях, так охарактеризовал Сорокина: «Это не человек, а порох! Ни за что может застрелить человека. Революция ему лафа. Человек храбрости необычайной». Якобы в разговоре с ним Сорокин высказался так: «Либо голову сломаю, либо на всю Россию дел натворю»[96]
.Как бы там не было, но популярность Сорокина росла не только в Гассан-Калинском гарнизоне, но и в других частях.
Вскоре командованию полка стало известно о поведении Сорокина и его подчиненных. Сразу же последовала команда приостановить отдых и прибыть с сотней в расположение части в Эрзерум. Получив эту телеграмму, Сорокин с ней прибыл на очередное заседание президиума Исполкома, но получил приказание продолжать охрану работы съезда и остался. Это было прямое неповиновение, и как только Сорокин по окончании работы съезда прибыл в Эрзерум, он был арестован, но его туг же освободили взбунтовавшиеся казаки. Несмотря на все эти явления, основная масса казачьих войск Кавказской армии оставалась политически инертной и особого беспокойства у командования пока не вызывала.
Как уже говорилось ранее, 3-й Линейный полк входил в состав 5-й Кавказской казачьей дивизии. В начале апреля верховное командование приняло решение — эту дивизию как одну из самых боеспособных и надежных в политическом отношении перебросить на север России. Временное правительство рассчитывало использовать ее не столько для борьбы на германском фронте, сколько для поддержания порядка на линии железной дороги, идущей от Мурманска на Петроград.