Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

Вскоре Сорокин со своим отрядом начал регулярные боевые действия против белых казаков. Как уже говорилось, это было самое надежное формирование Юго-Восточной армии. Его командир обнаружил хорошие знания тактики действий в условиях Кубани, практически в каждом бою находился в первых рядах своей кавалерии, показывая необыкновенную храбрость. Сорокин неизменно побеждал своих противников, и с этого времени начинаются его многочисленные боевые удачи, его громовая слава в войсках по обе стороны фронта.

Каждый день нес Сорокину новую победу. Слухи об отважном красном командире неслись не только по Кубани, но и по всему Северному Кавказу. В этом и лежит, наверное, ответ на вопрос — как получилось, что в течение столь короткого времени среди командиров красногвардейских отрядов он достиг самого высокого положения и уже менее чем через полгода возглавил все вооруженные силы Северо-Кавказской Республики. Казаки и солдаты считали за честь оказаться в отряде Сорокина, многие просто уходили к нему от своих менее удачливых командиров. В то время, в условиях полупартизанской войны, такое было не редкостью. Быть «сорокинцем» считалось большим почетом. Звезда Сорокина сияла все ярче и ярче, отряд его с каждым днем становился все многочисленнее.

Вскоре Автономову удалось взять под свое начало большинство местных отрядов, и можно было уже планировать разгром Рады и захват столицы Кубани — Екатеринодара. Началось планирование операции. Важную, если не важнейшую роль в этой работе сыграл первый начальник штаба Юго-Восточной армии Александр Павлович Невзоров. Всегда чисто выбритый, с хорошими манерами, полный достоинства он внушал уважние и уверенность в дельности того, что он предлагал. А предлагал он как можно тщательнее готовить операцию, привлечь к участию в ней наиболее способные, хорошо управляемые отряды, объединив их в три-четыре группировки.

Наступление на Екатеринодар штаб армии спланировал на начало марта. Невзоров предложил с юга столицу Кубани блокировать отрядами Романенко и Бушко-Жука. С запада должны были наступать отряды Рогачева и Зоненко, с востока — Золотарева и Чистова.

Всем становилось ясно, что мирному развитию революции на Кубани приходит конец. Конфронтация сторон все более обострялась, появился русско-русский фронт.

Это был особый фронт, не было четко обозначенных его рубежей, линия соприкосновения зачастую отсутствовала вовсе. До наступления на Екатеринодар тактика действий привлекаемых отрядов была специфической. Они избирательно относились к выбору противника. На кого попало не нападали, «предпочтение» отдавалось эшелонам с имуществом, оружием и продовольствием, складам. В ходу были местные «разборки»: «выяснялись отношения» с теми, кто совершил враждебные действия по отношению к конкретным людям и населенным пунктам, задел чьи-то интересы, нанес обиды, завладел имуществом и т. д. Революционной фразеологией активно пользовались все, вкладывая в слова свое понимание их значения. Классические приемы и способы ведения боевых действий уступали место самодеятельности командиров, которые не спешили входить в подчинение кому-либо. Участник тех событий И.Л.Хижняк писал:

«В отчаяние приходил Автономов, когда докладывали ему: отряды Новороссийска и станицы Крымской возглавил Бушко-Жук. Никого но признает, объявил себя командующим. Под Кавказской сражается с бандами отряд Одарюка. Сергей Диомпдович Одарюк, казачий хорунжий, большевик, грамотный и талантливый командир, тоже игнорирует все приказы, действует самостоятельно. Под Армавиром появился третий главнокомандующий — Гудков, в Баталнашинском отделе — Яков Балахонов. На Батайском направлении объявил себя главкомом И.Пронников. Более двадцати человек сразу»[147].

Каждый «главнокомандующий» ревниво оберегал свою самостоятельность. За нее горой стояли проникшие в отряды анархисты, для которых дисциплина и контроль были страшнее белой армии. Сплотить в этих условиях разношерстные отряды на решение одной задачи, заставить их подчиниться единой воле могли только люди с железным характером, личности незаурядные.