Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1

На встрече в мэрии 1 октября 1992 г. «пофигист» рассуждал примерно так. У нас как наследие тоталитарного прошлого сохранился стереотип организационных преступлений в форме принятия органами власти произвольных нерыночных решений. Любое их действие вызывает вопросы: почему что-то дали тому, а не этому? Пока у нас государство в огромной мере присутствует в экономике. Поэтому мы сталкиваемся не с фактами коррупции, а с фактами произвольного решения вопросов лицами, находящимися в том или ином административном кресле.

За эти наивные размышления, фактически означавшие утверждение о повальной коррупции в московской администрации, Лужков на той встрече в мэрии устроил «пофигисту» публичную порку, но еще несколько месяце держал на все той же должности. Вроде и гнев праведный проявил, и не обидел номенклатуру активными действиями милиции. Тем временем раскрываемость убийств снизилась с 80–90 % до 60–65 %, а с кражами и мошенничеством дело обстояло еще хуже. Тем временем оплата работы в охранных структурах коммерческих организаций в 5–6 раз превысила оплату работы милиционера. Кадры разбегались. Та же ситуация складывалась и в судах. Квалифицированные юристы массовым порядком уходили к коммерсантам.

С менее ярким проявлением «пофигизма» мы встречаемся в лице Евгения Савостьянова — шефа московских спецслужб, которого мы не раз встречали на страницах этой книги. В одном из своих интервью "Московской правде" (осень 1991 г.) вскоре после назначения на должность «деморосовский» политкомиссар говорил так: "…узкоспециальные знания мне на этом посту не нужны. Там есть профессионалы, на них и ответственность, и не надо мешать им советами." Политрук нового типа не замечает того, что критикуемая им самим кадровая политика КПСС (предшественники Савостьянова, по его словам, скорее обладали знаниями в области идеологии и партийного строительства, чем специальными навыками) полностью повторяется «демократами». А еще Е. Савостьянов сказал много теплых слов про добровольных осведомителей (проще говоря, про "стукачей"), которые в системе "политического сыска" необходимы, чтобы "предотвращать общественные срывы". Все, что было новенького у свежеиспеченного начальника — это желание "оставаться гражданским человеком, как по званию, так и по сути". Не долго хранил Савостьянов это своеобразие. «Пофигизм» прорезался и тут. В конце концов бывший помощник махнул рукой на свои желания и подчинился желанию номенклатуры надеть на него генеральские погоны. (Вспомним, что карьера генерала Димы Якубовского, взращенного непосредственно под крылом В. Шумейко и потом бежавшего за кордон от опасности ареста за свои авантюры, была все-таки не столь стремительна и уж явно не столь долговечна.)

В судах Москвы тоже сидели «пофигисты». Они предпочитали жаловаться на убожество законодательства, не позволяющего пресекать организованную преступность. Председатель Мосгорсуда на упоминавшейся встрече в мэрии возопила: "Мы даже не щупальца стрижем! Кого мы берем?! Лиц, перепродающих мелочь!". Конечно, безопаснее всего было бы вести только ординарные процессы вроде разводов или разбирательств по поводу бытовой уголовщины. Где уж тут говорить о профессионализме и гражданском мужестве судей, если суды находились в полной зависимости от администрации, которая решала, дать или не дать им жилье, путевки в санатории, повысить или не повысить зарплату… Вот с предложением о передаче зданий райкомов КПСС судам чиновники решили: это будет слишком «жирно» и не стали передавать. Ну а без помещений, что спросишь с правоохранительной системы? Тут даже большие энтузиасты борьбы с преступностью постепенно становились «пофигистами».

Номенклатуре только это было и надобно. Высвобождающиеся ресурсы и застоявшихся некрофилов выпустили на другое дело — политическое.

Омоновская жандармерия

ВЗЯТЬ ЭТОГО!

В правоохранительных органах Москвы «демократами» с самого начала их правления насаждалось пренебрежительное и даже агрессивное отношение к народным депутатам. Об этом говорит вот какая история, не возмутившая спокойствия граждан и не привлекшая внимания прессы.

10 декабря 1991 г. группа депутатов Моссовета решила провести на Советской площади у памятника Юрию Долгорукому встречу с избирателями, посвященную Дню защиты прав человека. Через Управление делами Моссовета была заказана радиомашина и бортовая машина, служившая обычно импровизированной трибуной. Народу собралось немного — около 500 человек. Говорили о проблемах социальной защиты, о необходимости мер против коррупции и о нарушениях закона со стороны администрации.