Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1

Депутаты решили, что все-таки требуется продолжение обсуждения, и в большинстве своем остались на местах. Послушать было о чем. Например, депутат России Ребриков, оказавшийся в момент визита Попова к Ельцину в его приемной, свидетельствовал, что Ельцин никаких писем Попову не подписывал и никаких полномочий заявлять протест от своего имени не давал. Более того, Ельцин был хорошо знаком с Комиссаровым, который в свое время выдвигался альтернативной кандидатурой на пост министра МВД РСФСР. Выступил тут и Лужков, заявивший, что сложит полномочия, если ему не дадут сформировать Исполком по собственному разумению. Началась словесная схватка, затеянная номенклатурной агентурой в депутатском корпусе.

Выступление Попова было дополнено информацией о том, что в зале заседаний сессии Моссовета заложена бомба. Далее последовал спектакль с приглашением служебной собаки, которая обнюхала все ряды, но не нашла ничего. Разумеется, никакой бомбы и в помине тут не было. И страсти разгорелись с новой силой. Депутаты из "группы Боксера" нашли ответ на вопрос Г. Попова "кому это выгодно?". Позиция депутатов, отстаивавших свое право на решение кадровых вопросов, была определена, как происки КГБ.

Во второй половине дня «поповцы» добились голосования по вопросу об утверждении протокола счетной комиссии. Повод для переголосования был сверхпустяковым — кто-то что-то не там написал. Голосование дало 170 голосов «за» утверждение протокола, 134 «против» и 46 «воздержавшихся». Для утверждения протокола не хватило около десятка голосов (необходимо было большинство от присутствующих). Казалось бы, необходимо устранить процедурные нарушения и повторить тайное голосование. Но Попов и Станкевич попытались использовать ситуацию, чтобы окончательно похоронить вопрос.

Необходимо подчеркнуть — все обвинения в нарушении закона к инициаторам отставки Богданова и назначения Комиссарова были голословны. Ссылок на конкретные законы ни разу не последовало. Наоборот, комиссия по законности тщательно аргументировала свои действия, опираясь на конкретные статьи законов. Но ни одна газета этой аргументации не напечатала. Газеты поддерживали другую сторону. Они продолжили инициативу "писем трудящихся". Публикуется письмо, якобы принятое на офицерском собрании подразделений внутренних дел Москвы. Авторам письма решение об отстранении от должности П. Богданова напомнило эпоху культа личности (очень похожие ассоциации были за день до того и у Г. Попова). От Верховных Советов СССР и РСФСР авторы требовали оградить их от "неправомерного вмешательства в служебную деятельность". О том, как подобные письма готовились, говорит магнитофонная запись закрытого собрания начальников РУВД Москвы и других подразделений, которое 29 ноября под давлением замначальника ГУВД генерала Бельянского поддержало выдвижение кандидатуры полковника А. Егорова — начальника МУРа. (Запись выпустила в эфир радиостанция "Эхо Москвы".) На милицейском собрании никто и пикнуть не посмел против мнения начальства.

Дополнительно к газетным публикациям и давлению на средний командный состав ГУВД номенклатурная круговая порука вызвала целую волну обвинений Комиссарова. Пошли телеграммы из Северной Осетии, требовавшие привлечения его к ответственности за разгон демонстрации во Владикавказе в 1981 году. Авторы телеграмм умалчивали, что демонстрации-то на самом деле были волнениями на почве межэтнического конфликта (о чем свидетельствовал ответ из МВД СССР на запрос депутатов Моссовета по этому поводу). Телеграммы умалчивали и о том, что в момент этих событий В. Комиссаров находился в отпуске за пределами республики. Более того, он после отзыва из отпуска настоял перед своим руководством на отказе от применения оружия против манифестантов. А потом у осетинской мафии с Комиссаровым были особые счеты. Многие тогда потели от страха быть посаженными на большие сроки. Только родная партия спасла. Теперь номенклатурная круговая порука спасала московских "братьев по крови".

Позднее Лужков подхватил измышления на счет роли Комиссарова в трагических событиях десятилетней давности и сделал главным поводом своих претензий. Впрочем, Лужков был готов на сделку и уступал Комиссарову пост первого заместителя начальника ГУВД ("Ъ", № 2, 7-14.01.91).

27 ноября казалось, что ситуация разрешилась сама собой. П. Богданов, возмущенный его отстранением от должности, подал в отставку сам, а точнее направил Лужкову письмо, в котором просил не выставлять его кандидатуры при назначении нового начальника ГУВД. Лужков, объявив об этом сессии, пообещал в ближайшее время представить новую кандидатуру шефа ГУВД. Конфликт выдохся, и сессия быстро закрылась. История этим, однако, не закончилась.