Мятежная императрица (СИ)

Ха Чже сначала растерялась, но через минуту вновь заговорила.

— Мой брат служит во дворце, он в охране третьего принца. Если бы вы могли послать ему весточку…

— Хорошо! — снисходительно кивнула Лэ Юнь. — Сейчас мы поедем ко мне, а оттуда я отправлю слугу на поиски вашего брата.

На этом разговор она считала законченным, но пострадавшая не унималась. Она вновь принялась рассыпаться в признательностях и благодарностях, чем уже нервировала дочь генерала. Той нужно было обдумать дальнейшие шаги, а сестра Ха Пина зудела на ухо, как надоедливая муха.

В конце концов, Ли Сяо, видя, что её госпожа хмурится, вмешалась и принялась мягко успокаивать пострадавшую, чтобы она не нервировала хозяйку.

Лэ Юнь знала, что дальше делать. Хоть это и было жестоко по отношению к спасённой, она не собиралась быть матерью-благодетельницей. Взглянув на девушку, она её даже не вспомнила. Наверное, та всю жизнь так и прожила вдали от людей в одиночестве. Но то был её выбор, ничего не мешало с помощью своего брата уговорить третьего принца отпустить её, потом выйти замуж за какого-нибудь чиновника и забыть о несчастьях, постигших её во дворце. Чиновники всегда с благодарностью принимали наложниц императора, это было особой честью, и относились к ним всегда лучше, чтобы те, чего доброго, не пожаловались венценосному бывшему. Она предпочла одиночество.

Юнь было её немного жаль, не более того.

В конце концов, когда Хуан Ди сослал императрицу в холодный дворец, ни одна из наложниц не пришла ей на помощь. Они все лишь насмехались, радуясь, что подобная участь и всемогущую постигла.

Вернувшись во Дворец Невест, ЛэЮнь оставила спасённую на попечении служанки, послала слугу за господином Ха из охраны третьего принца, а сама отправилась к хозяйке Дворца невест, чтобы извиниться за сегодняшние пропущенные занятия. Это нужно было обязательно сделать, чтобы не навлечь на себя славу бездельницы и не вызвать недовольство мадам.

Это была поверхностная цель, главное,  чего хотела добиться дочь генерала, — позволения продолжить заниматься боевыми искусствами во дворце. Для девушек не предполагалась такая возможность, в прошлом ей эти занятия строго запретили, аргументировав тем, что она будущая жена и мать высокопоставленного чиновника, а может, и одного из принцев, и ей не пристало бегать по плацу с оружием в руках, как мужчине. Сколько бы она ни просила, госпожа Да была непреклонна.

Тогда она не знала, как решить этот вопрос. Сейчас же в её рукаве были не только весомые доводы, но и компромат, которым она планировала воспользоваться в крайнем случае.

Глава 8

Строгая Да Фурен снисходительно выслушала её извинения и приняла небольшой презент в качестве повинной. Но как только Лэ Юнь заговорила о занятиях военным искусством, та вновь категорично отказала.

— Где это слыхано, чтобы мои воспитанницы вели себя словно… бойцы? — она хотела выдать словцо обиднее и злее, но, глядя в спокойные и холодные глаза подопечной, вдруг ощутила необъяснимый трепет, и в последний миг передумала.

Взглянув на подарок от дочери генерала, она немного смягчила свой отказ.

— Я наслышана о вашем вчерашнем представлении, потому для вас назначила дополнительные уроки танцев.

Дополнительные занятия были привилегией, но для Лэ Юнь они не имели никакого значения.

«Раз не хотите по-хорошему…» — улыбнулась девушка, глядя прямо в глаза Да Фурен, что само по себе являлось невежливым. Воспитанницы должны были скромно держать глаза долу.

От этой улыбки госпоже Да стало не по себе. Она неожиданно ощутила, что перед ней не юная наивная девушка, а сама императрица, ещё немного — и её голова полетит с плеч. Откуда появилось это необъяснимое и странное чувство, она даже после ухода девушки не могла понять.

— Благодарю за вашу заботу! Как жаль, но я вряд ли смогу овладеть искусством танца, — произнесла дочь генерала и, сделав небольшую паузу, добавила всё с той же уничтожающей улыбкой. -  Возможно, будет лучше, если мадам позволит мне заниматься искусством вышивки вместе с госпожой Ян Цзы, она такая милая и воспитанная девушка, общение с ней пойдёт мне на пользу!

Такие, казалось бы, простые слова, сказанные равнодушным тоном, внезапно пронзили сердце Да Фурен посильнее стрел, словно осколки острого льда, впиваясь с дикой болью.

Мадам замерла, будто превратившись в каменное изваяние с огромными глазами, неверящим взглядом пронизывая сидевшую напротив девушку. Неужели та знала её тайну?

Этот вопрос застыл на недавно высокомерном лице хозяйки Дворца Невест.

Лэ Юнь не просто знала, в прошлой жизни она наблюдала, как мадам Да выгнали с её должности, когда тайна стала известна императорской вдове, той самой, что курировала Дворец.