Мятежная королева

Джарен не издал ни звука боли, но он так крепко ее к себе прижимал, что у Кивы не было сомнений: у него разболелась не только спина, но и треснувшие ребра. Поэтому она мягко выпуталась из его объятий и, взглянув ему в глаза, спросила:

– Лучше?

Джарен смущенно улыбнулся:

– Лучше.

– Хорошо, – Кива небрежно кивнула, словно сердце у нее в груди не колотилось в три раза быстрее положенного. – Так что ты там говорил? Кажется, что Руку не стоило отправлять тебя вниз?

– Ах, точно, – он потер подбородок.

Похоже, Джарену было не по себе, но вряд ли это было как-то связано с их объятиями. Джарен никогда не стеснялся проявлять к ней нежность. С другой стороны, он был принцем. Женщины наверняка падали к его ногам. От одной только мысли об этом Киве стало так неприятно, что она наморщила нос, и Джарен, отвлекшись от того, что собирался сказать, удивился:

– Почему ты так на меня смотришь?

Киве не хотелось признаваться, о чем она думала, так что, быстро поразмыслив, она нашлась с ответом:

– Я только что поняла, что не знаю, как к тебе обращаться. Джарен? Деверик? Что там велит этикет?

На этот раз нос наморщил Джарен.

– Ненавижу, когда меня называют Девериком. Всегда ненавидел. Мое второе имя Джарен, меня так зовут и друзья, и семья. И ты меня тоже так называй, – подчеркнул он.

– Не принц Джарен? – спросила Кива.

– Нет, просто Джарен.

– Тогда «ваше высочество»?

У него вытянулось лицо:

– Точно нет.

– Ваша светлость?

– Я не герцог.

– Ваше превосходительство?

– И не лорд.

– Ваше величество?

– Пожалуйста, хватит.

Кива поверить не могла, что едва сдерживает смех после столь серьезного разговора. Но выражение лица Джарена…

– Ладно, больше не буду, – согласилась она. – Но только потому что не хочу оказаться в тюрьме. – Кива приложила палец к губам. – Ой, погоди-ка.

– А ты смешная, – с каменным лицом сообщил ей Джарен, но глаза его засияли по-новому, и Киву это успокоило. – И чтобы ты знала, я никогда никого в тюрьму не сажал. А после того, как оказался здесь сам… – Он содрогнулся. – И не посажу. По крайней мере до тех пор, пока здесь все серьезно не реорганизуют. Все должно измениться. – Тихо, словно давая обещание самому себе, он проговорил: – Все изменится.

Киве хотелось ему верить. Правда хотелось. Но из сердца тоннелей ему своих добрых намерений не осуществить.

– Давай-ка ты свой захват тюрьмы будешь планировать после того, как мы отсюда выберемся? – предложила она.

– Ты права, – согласился Джарен. – Я собирался рассказать, почему Руку не стоило посылать меня вместе с тобой.

– Я вся внимание, – заверила его Кива. Она заметила, что Джарен снова начал покачиваться, и после недолгих раздумий поднырнула к нему и осторожно обвила рукой его за талию. Кива знала, что Джарену будет больно, но если она не поможет ему идти, вряд ли они выберутся из тоннелей.

– Надеюсь, ты понимаешь, что большую часть сегодняшнего разговора пересказывать никому нельзя, – сообщил он.

– Само собой разумеется, – чуть не закатил глаза Кива.

Некоторое время Джарен молчал, словно сомневался, стоит ли открывать перед ней завесу тайны. Наконец он произнес:

– Я предал твое доверие и надеюсь, сейчас мне удастся его вернуть. Об этом знает всего несколько человек в мире.

Навострив уши, Кива подняла на него взгляд, а Джарен покрепче обхватил ее плечо.

– Миррин на год старше меня, – поведал он. – Она должна была стать наследной принцессой, но затем появился я.

– Первородный сын – первый в очереди на престол, – пробормотала Кива. – Так обычно и бывает.

– На самом деле нет, – возразил Джарен. – Наша прародительница королева Сарана правила одна. В смысле, после того как король Торвин сбежал. Потом она родила дочку, которая взошла на престол после смерти Сараны. Затем у дочери появилась дочь, у той – тоже дочь, и так далее из рода в род. Лишь нескольким принцам посчастливилось родиться первыми и стать королями, но в большинстве своем матери из Валлентисов первыми рожали дочерей.

Лоб Кивы испещрили морщины.

– Тогда почему…

– Собственно, причину и знает всего несколько человек. – Джарен говорил так серьезно, что Кива мигом почувствовала, какое доверие он ей оказывает. Она посмотрела на него, одним только взглядом обещая молчать, а Джарен, отвернувшись, послал парящий огонек вперед, туда, где тоннель разветвлялся на три прохода.

Киву накрыло чувство опустошения. До нее вдруг дошло, что ситуация хуже некуда. Это же Ордалия землей – их кинули под Залиндов, в бесконечный тоннельный лабиринт, который тянулся на километры в разные стороны. Даже надзиратели не до конца в нем ориентировались. Некоторые проходы оканчивались тупиком, другие находились под водой и вели в водоносный горизонт, а по многим другим, казалось, идти можно вечно. Без огня Джарена они бы были слепы. Вероятно, на это Рук и рассчитывал: что они ничего не увидят и им придется пробираться в темноте наощупь, пока их не убьет обезвоживание, усталость или голод.

Неудивительно, что смотритель с такой радостью попрощался с ними. Что за ужасную смерть он им уготовил.