Мятежная королева

– Проще сказать, чем сделать, – пробурчала Кива себе под нос. Ей надо мало того, что пережить завтрашнюю Ордалию, так еще уберечь их с Тильдой от кишечной инфекции, а Кива даже не знала, как та распространяется. А если она и справится, то через две недели ей предстоит еще одна Ордалия.

Вздохнув, Кива потерла виски. Сегодняшняя встреча с Крестой прошла относительно неплохо по сравнению с предыдущими. Где-то в глубине Кивы копошилось беспокойство: что глава мятежников может сделать с новостями о болезни, пусть и такими скромными? Будь это кто-нибудь другой, Кива бы не боялась, но Креста… Креста была непредсказуема. Вполне возможно, что она не станет ничего предпринимать и сосредоточится на мятежниках, пребывающих по обе стороны от стены. А может быть, она пустит слухи о болезни, чтобы подстегнуть страхи заключенных и накалить обстановку, доводя до грани всех, включая надзирателей.

Кива снова вздохнула. Как бы то ни было, поделать с этим она ничего не могла, так что она поправила сумку на плече и направилась ко входам в тоннели. И к подземному водоему, и к насосной станции, и к тоннелям вела одна и та же шахта, так что Кива зашла в куполообразное здание и принялась ждать Наари. Смотреть внутри было не на что: всего несколько лестниц, верхушки которых торчали из огромной прямоугольной дыры в земле.

Надзирательница подоспела несколько минут спустя, и лицо у нее было мрачнее тучи.

– Пожалуйста, скажи, что сыпь Харлоу не только чешется, но еще и болит.

Чуть не прыснув со смеху, Кива ответила:

– Судя по тому, как он морщится, когда ходит – точно болит.

– Хорошо, – довольно откликнулась Наари. Потом кивнула на лестницы, ведущие в глубины шахты. – Давай приступим.

Сначала они направились к насосной станции – та находилась ближе всего к лестнице. Вернее, к лестницам, поскольку их было много, и между собой их соединяли настолько узкие платформы, что у Кивы сердце из груди выпрыгивало всякий раз, когда они переходили с одной на другую.

Под Залиндовом Кива оказывалась всего дважды – оба раза тестировала воду из подземного водоема на ряску и прочие природные загрязнители. И каждый спуск казался ей столь же мучительным, как и сегодняшний. Когда они наконец достигли дна шахты, ноги у Кивы тряслись, как заварной крем, а на лбу выступил пот от тяжелого пути и влажного подземного воздуха, так и липшего к коже. Когда-то Кива считала, что в тоннелях гораздо холоднее, чем снаружи, однако еще в первый свой спуск она поняла, что горячий воздух дольше задерживается в замкнутом пространстве, отчего зимой внизу было по-бархатному тепло, а летом – совершенно невыносимо. Многие работавшие здесь заключенные страдали от перегрева и обезвоживания, особенно в теплые месяцы. Не говоря уж о том, что в тоннелях стояла непереносимая вонь: слишком много потных от работы тел, слишком мало вентиляции.

– Ненавижу это место, – заявила Наари, легко приземлившись рядом с Кивой. – Понятия не имею, как люди его выносят.

«Они и не выносят, – хотелось возразить Киве. – Потому многие и погибают».

Вернее, погибают заключенные – надзиратели менялись каждые несколько смен. Даже Наари наведывалась в тоннели лишь изредка и проводила значительно больше времени на поверхности, чем под землей. Кива не могла осуждать надзирательницу, тем более что ей самой повезло с распределением. Но было тяжко смириться с мыслью, что надзиратели могли не сидеть в тоннелях дни напролет, а у работников вроде Джарена выбора не было.

– Пойдем, – шагнула вперед Кива.

Она взглянула направо, на длинный тоннель с известняковыми стенами, который подсвечивали люминиевые фонари, уходившие и терявшиеся вдали. Позже, когда они с Наари в него заглянут, они услышат эхо работящих тоннельщиков, безустанно расширяющих подземный лабиринт. Некоторые из его ответвлений были сухими и по ним можно было спокойно ходить, однако многие проходы, работа над которыми отняла немало сил у заключенных, частично затопило, и передвигаться по ним можно представлялось возможным только на специальных досках с веслами. Эта вода составляла водоносный горизонт и именно благодаря ней весь Залиндов жил.

Никто не хотел этого признавать, однако без тоннельщиков, которые искали воду и прокладывали ей путь в водоносный горизонт, все в тюрьме, включая надзирателей, погибли бы за несколько дней. Поэтому заключенных и ссылали в тоннели непрерывным потоком, несмотря на неблагоприятные условия работы и высокую смертность. Киве от этого было тошно, однако она понимала, что грозит всей тюрьме, если перестать искать воду. Умрут либо несколько человек, либо все – другого исхода и быть не могло.