Мятежная весна

Тот приоткрыл глаза, но, против ожидания, никакого ответного тепла в его взгляде не было. Наоборот, он смотрел так, словно лишь сегодня впервые увидел ее. Затем прищурился и спросил:

– Значит, Миленья, ты думаешь, что твои тайны умрут вместе со мной?

И тут же вскрикнул, судорожно выгнулся. Изможденное тело сотрясла крупная дрожь… и вдруг оно словно взорвалось, обернувшись яркой белой вспышкой. Алексиус шарахнулся прочь и заслонил ладонью глаза. Пронзительный крик ястреба разорвал тишину… и стеклянная стена вокруг них разлетелась мириадами прозрачных осколков.

Глаза Алексиуса заполонила слепящая белизна. Крик длился. Казалось невозможным пережить такой удар света и звука.

Алексиусу стало страшно. Он бухнулся наземь, расшибя при этом колени, и зажал уши руками. Он и сам готов был закричать во весь голос.

Но потом ястреб внезапно смолк, и свет начал гаснуть. Алексиус открыл глаза и увидел, что золотое возвышение опустело. Тело Стефаноса исчезло. Его плоть утратила вещественность, снова став потоком чистой магической энергии – той, что некогда породила и это тело, и весь их мир.

Федра, пошатываясь, подошла к поднимавшемуся Алексиусу. Он протянул к ней руки, и она, дрожа, упала ему в объятия.

– Я думала, у нас побольше времени… – выговорила она сквозь слезы.

– Свершилось, – сказал Миленье Данай.

– Да, – торжественно ответила та. – Нам будет недоставать его.

Тимофей с любопытством смотрел на бессмертную красавицу.

– О чем это он говорил, Миленья? О каких таких тайнах?

Она устало улыбнулась:

– Его разум угасал еще быстрее тела. Какой печальный конец для того, кто был среди нас одним из мудрейших!

– Кто станет следующим? – напряженным голосом проговорил Данай. – Кому из нас ждать смерти?

– Тем не менее Родичи существуют, – сказала Миленья. – Иначе не было бы и нас. И их пока еще не поздно найти.

– Ты в этом уверена?

– Более, чем когда-либо! – Миленья подошла к Алексиусу с Федрой и взяла их обоих за руки. – Утрата Стефаноса лишь теснее сплотила нас. Мы будем идти вперед, черпая силы в доверии и дружбе… Правда ведь?

– Конечно, – согласился Алексиус.

Федра промолчала.

– Ступайте же, – сказала Миленья. – И никому ни слова.

Повторять не понадобилось. Алексиус и Федра в молчании оставили дворец, а потом и город, отправившись на любимый луг Алексиуса.

Он ждал, что его подруга рухнет в траву и предастся горю, однако ошибся. Когда он повернулся к ней, Федра с силой толкнула его в грудь. Алексиус отшатнулся, потирая ушибленное место и непонимающе глядя на нее.

– За что? – вырвалось у него.

– А за то, что, развесив уши, выслушиваешь ее вранье.

– Чье?

– Миленьи, конечно, а то чье же? Кто у нас смазливая паучиха, сидящая в серебряной паутине? Кто нас всех своими россказнями опутывает? Ты же слышал его последние слова! Стефанос собирался разоблачить ее!

– Он же умирал! Он сам не знал, что говорит!

– Слушай, ты настолько ослеплен ее красотой, что совсем правды не видишь? Алексиус, она – зло!

– Знаешь, ты думай хорошенько, когда говоришь про Миленью!

– Я ее не боюсь! – Федра вскинула подбородок.

– Федра…

– Она знает про твою ведьмочку? Вообще хоть кто-нибудь знает, кроме меня?

– Что? – Алексиус так и замер.

– Про ту, чьи сновидения ты посещаешь. – На губах Федры играла напряженная улыбка. – Думаешь, я не знаю, чем ты тут в одиночестве занимаешься? Только и бормочешь во сне – Люция да Люция. Хорошенькая привычка для того, кто взялся хранить секреты! Ты что, Алексиус, в смертную влюбился? Кое-кто уже вступал на эту дорожку – только для того, чтобы заблудиться и не попасть больше домой…

Алексиус понял, что Федра тайно наблюдала за ним.

– Ты никому не скажешь об этом, – проговорил он, чувствуя себя загнанным в угол.

Федра с отвращением мотнула головой:

– Мне пора. У меня дел полно. Надо за смертными приглядывать, сновидения посещать… Не ты один кое за кем наблюдаешь, Алексиус!

– Федра, постой! Нам нужно все обсудить!

– Хватит с меня болтовни. – Ее глаза блеснули. – Я тебе одно только скажу: остерегайся Миленьи. Я ей никогда особо не доверяла, но в последнее время… В общем, я точно знаю: она что-то задумала. Мне кажется, я знаю даже, что именно. И можешь мне поверить: если не будешь действовать с умом, она тебя уничтожит.

С этими словами она повернулась и пустилась бежать. Ее облик замерцал и расплылся, и вот уже золотой ястреб уносился в безоблачное синее небо…

Йонас Диколесье

Очнувшись, принцесса Клео обнаружила, что лежит связанная в убогой телеге, торопливо катящейся по сельской дороге.

Йонас счел за благо связать ее. Он знал, что ей не понравится пребывание в его обществе. И это, пожалуй, было еще слишком мягко сказано.

– С пробуждением, – сказал он, заметив, что аквамариновые глаза открылись.

Сперва взгляд Клео был сонным: остатки зелья еще не выветрились.

Потом стал пристальным.

– Ах ты тварь! – зарычала она, силясь дотянуться до него, несмотря на путы. – Ненавижу!

Он удержал ее и достаточно бережно привел в сидячее положение.

– Не ругайся, твое высочество. Не ровен час, охрипнешь.

– Куда ты меня везешь? – Клео судорожно озиралась.

– Домой, а куда же еще?