Мятежная

Теперь мы направляемся к главному вестибюлю, где я когда-то встречалась с Калебом. Громадный портрет Джанин Мэтьюз порван на куски и лежит на полу. Висящий в воздухе дым идет от книжных шкафов, которые уже догорают. Компьютеры разбиты на куски.

В центре рядами сидят эрудиты, те, кому не удалось скрыться, и предатели-лихачи, оставшиеся в живых. Я ищу знакомые лица. В заднем ряду замечаю Калеба, он до сих пор выглядит оглушенным. Отворачиваюсь.

— Трис! — слышу я. Кристина заняла место впереди, рядом с Карой, ее нога перебинтована тканью. Она машет мне рукой, и я присаживаюсь рядом с ней.

— Безуспешно? — тихо спрашивает она.

Я качаю головой.

Она вздыхает и кладет мне руку на плечи. Этот жест такой доброты, что я едва не начинаю плакать. Но я и Кристина — не те люди, которые будут рыдать. Вместе мы только воюем. Поэтому я сдерживаю слезы.

— Видела в соседнем зале твою маму и сестру, — шепчу я.

— Ага, я тоже. Семья цела.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Как твоя нога?

— Нормально. Кара сказала, что заживет без проблем. Кровь сильно не идет, одна из медсестер-эрудитов успела сунуть по карманам обезболивающего и бинтов, так что все в порядке, — поясняет Кристина. Позади нее Кара осматривает руку эрудиту.

— Где Маркус?

— Не знаю, — отвечаю я. — Нам пришлось разделиться. Видимо, должен быть где-то здесь. Если его только не убили.

— Честно говоря, я бы не удивилась.

Некоторое время в зале царит хаос. Люди вбегают и выбегают, охранники-бесфракционники стоят на постах и приводят новых людей в синей одежде Эрудиции. Но постепенно становится все тише, и тут я вижу его. Тобиас выходит из двери, ведущей с лестницы.

С силой прикусываю губу, стараюсь не думать, не зацикливаться на холоде в груди и тяжести, висящей на плечах. Он меня ненавидит. Он мне не верит.

Кристина крепче обнимает меня, когда он проходит мимо, даже не обращая на меня внимания. Я смотрю ему вслед. Он останавливается рядом с Калебом, хватает его за руку и поднимает на ноги. Тот пару секунд пытается сопротивляться, но у него нет и половины той силы, что у Тобиаса, и ему приходится подчиниться.

— Что? — в ужасе спрашивает Калеб. — Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты отключил систему охраны в лаборатории Джанин, — рявкает Тобиас. — Пусть бесфракционники получат доступ к ее компьютеру.

И уничтожат все, думаю я. У меня на сердце становится еще тяжелее, если такое вообще возможно. Тобиас и Калеб исчезают в дверном проеме.

Кристина опирается на меня, а я — на нее, мы поддерживаем друг друга.

— Сама понимаешь, Джанин включила все передатчики в Лихачестве, — сообщает она. — Одна из групп бесфракционников попала в засаду, организованную лихачами, которые были под контролем симуляции. Они объявились минут десять назад — прямо из района Альтруизма. Очевидно, бесфракционники одержали верх, если можно назвать победой расстрел толпы людей с отключенными мозгами.

— Ага.

Больше особо сказать нечего. Она и сама это понимает.

— Что произошло после того, как меня ранили? — спрашивает она.

Я описываю голубой коридор с двумя дверьми и все симуляцию, включая тренировочный зал Лихачества и убийство двойника. Не рассказала только о том, как мне привиделся Уилл.

— Подожди, — говорит она. — Симуляция? Без приемопередатчика?

Я хмурюсь. Об этом я и не подумала. Особенно тогда.

— Если лаборатория распознает человека, возможно, в компьютере есть информация обо всех, и он может создать соответствующую обстановку.

В последнюю очередь меня интересует, как Джанин смогла создать систему охраны. Но даже она пошла мне на пользу. Надо решить еще одну проблему, если уж я не решила главную.

Кристина выпрямляется. Возможно, у нее те же чувства.

— Или в яде содержится приемопередатчик, — предполагаю я.

— Но как тогда Тори прошла? Она же не дивергент, — удивляется Кристина.

— Не знаю, — наклонив голову, отвечаю я.

Возможно, она дивергент, как и ее брат. Но Тори не хотела в этом признаваться, несмотря на то, что отношение к дивергентам изменилось.

Я все больше убеждаюсь, что люди — сплошное наслоение тайн. Думаешь, что их понимаешь, но их мотивы всегда скрыты от тебя и глубоко запрятаны. Ты никогда не узнаешь окружающих полностью, но иногда приходится им доверять.

— Как считаешь, что они с нами сделают, когда признают виновными? — после пары минут тишины спрашивает Кристина.

— Честно?

— По-моему, сейчас самое подходящее время для честности.

Я краем глаза смотрю на нее.

— Попытаются до смерти закормить нас печеньем, а потом уморить продолжительным сном.

Кристина смеется. Я пытаюсь удержаться. Если я рассмеюсь, то сразу же разрыдаюсь.

Я слышу крик, оглядываюсь по сторонам, чтобы увидеть, откуда он исходит.

— Линн!

Кричит Юрайя. Он бежит к двери, через которую двое лихачей несут на самодельных носилках Линн. Они, судя по всему, сделаны из полки книжного шкафа. Девушка слишком бледная, ее руки сложены на животе.

Я вскакиваю и бросаюсь к ней, но два пистолета бесфракционников преграждают мне дорогу. Я останавливаюсь и поднимаю руки вверх.