Мятежник Хомофара

Будто раскат грома, откуда-то донесся ответ, но творящее подсознание не смогло его перевести (язык пространства был куда сложнее других вселенских языков; Крапс говорил с Вадимом на языке хомунов и научил лишь нескольким десяткам слов).

Расин напрягся. Он не мог видеть будущего Доэ, поскольку они сейчас находились в разных временных потоках. Он просто ждал.

И вдруг между преследователями и жертвами выросла пелена пространства. Затем ещё один слой. Теперь это была уже стена. Она становилась все толще и толще, постепенно отдаляя вримов и Вадима с Доэ друг от друга. Не успел Вадим перевести дыхания, как вримы превратились в едва заметную точку, а затем и вовсе скрылись из виду.

Вадим восстановил нормальную скорость и через мгновение заключил Доэ в объятия.

– У тебя есть союзник, – радостно воскликнул он. – Стихия пространства… Она женщина, как и ты. И она нам помогает.

Доэ хотела ответить, но глаза её внезапно округлились.

– Берегись!

Расин оглянулся.

Тяжкий удар отбросил его в сторону. Не останавливая движения, Вадим сделал вираж и, облетев Доэ, накинулся на соперника.

Это был врим. Драмин Хи? Тот самый кашатер времени, что хотел совершить переворот?

Врим принял удар и даже не покачнулся. Разноцветный туман вился вокруг его тела, и под этим туманом просматривалась материя сжатого времени.

Хи нанес три молниеносных удара. От первых двух удалось уйти, третий деформировал грудную клетку и отбросил Расина назад.

Продолжая вращаться, Вадим попытался сделать с остатками костюма то, что они делали с Доэ в горах ледяного сердца. Защитная оболочка получилась очень тонкая, но она была плотнее костюма и могла хоть немного защитить тело от разрушения.

– Просто сдайтесь, коллега, – посоветовал Хи, когда Вадим остановил вращение.

В следующий миг удар, нанесенный Доэ, снес вриму часть головы.

В ответ на это Хи раздулся вдвое, деформировался, стал похож на столб с перекладиной. Перекладина начала вращаться, концы её налились, превратились в гири. Вращения убыстрились.

Доэ почувствовала опасность, взмыла вверх, а Хи бросился за ней.

Сверхускорение!

Но силы на исходе.

Все же их хватает, чтобы настичь драмина ми двумя мощными ударами сломать перекладину.

Хи теряет центр массы, и его уносит обратно в толщу пространства.

– Он вернется! – кричит Вадим. – Сейчас он сильнее нас.

– Знаю! – отвечает Доэ. – Мы должны сжаться!

Из пространственного пласта появляются десятки темных силуэтов.

– Ты можешь уменьшиться? – кричит Доэ.

– Что?

В возникающих силуэтах нет никаких человеческих форм. Ажна не хочет больше находить во вримах подобие. Время – враг.

– Иди ко мне! – надрывно зовет Доэ.

Они бросаются друг другу в объятия. Когда Доэ с Вадимом сталкиваются, на девушке рвется свитер. Её рыжие волосы превращаются в краску. Доэ растекается по поверхности Вадима.

«Сжимайся!» – слышит он и делает то, что уже делал однажды в Глубине.

Он уменьшается до размеров элементарной частицы. Сделай он подобное в костном мире, он стал бы маленькой воронкой, но здесь совсем другая физика.

Доэ завершает процесс создания частицы.

«Невидимый пузырек», – поясняет Доэ.

Теперь драмину понадобится дополнительное время, чтобы отыскать их.

«К сожалению, этот пузырек очень хрупкий», – говорит девушка.

Вадим делает последнее, что в его силах. Он замедляет время в частице.

– В таком случае у нас есть несколько минут для того, чтобы принять окончательное решение.

Они держат друг друга в объятиях.

– Доэ… Если ты воспользуешься остатками моей силы, то ещё сумеешь спастись. Ты вернешься в сад и доделаешь то, что начала.

– Нет, Вадим… Мы свой выбор уже сделали. Я была Захватчиком. Самым ужасным существом в Мегафаре. А ты стал воином. Ты спас вселенную от меня. Я ведь не ведала, что творю. А потом ты и меня спас.

– А теперь вот мы оба с тобой прячемся в пузырьке. И скоро он лопнет. И тогда наша история закончится.

– Нет. Этого быть не может, потому что дедушка Харт уже предсказал наше будущее. А он не ошибается, ведь он ведь самый мудрый. И он сказал, что я – звено твоего пути.

– Глупости! – крикнул Вадим.

– Нет, не глупости. Быть звеном пути Мастера Справедливости – уже немало.

– Я не Мастер и даже не знаю, что это за должность такая.

– Тебя ждали все. Тебя и сейчас ждутт. Даже те, кто охотится на тебя.

– А если я не верю в это?

– Верь, не верь, но это уже предначертано.

– Я говорю «нет!» всем этим предначертаниям.

– Бороться с судьбой – смелость, но принять предназначение – смелость вдвойне, – сказала Доэ.

– Разве мы с тобой не предназначены друг для друга?

– Не путай собственные желания с волей необходимости.

– Прекрати! – крикнул Вадим. – Если ты говоришь, что Харт прав, и каждого из нас свой путь, то я прорву пузырь и будь, что будет!

Расин разорвал объятия. Доэ закричала:

– Дедушка Харт, прошу тебя, защити его!..

– Не кричи, – раздался ворчливый голос. – И что вас эдакое тянет друг к другу, хотел бы я знать? – Голос озвучал из ниоткуда. – Почему вы хотите быть вместе?

Вадим собрался что-то ответить, но Доэ перебила.

– Чтобы объяснить это, понадобится время, дедушка Харт, – сказала она. – Много времени… А теперь вы можете показаться?

– Вы внутри меня, – буркнул Харт. – Что у вас тут произошло?

– Он дрался с мельницей, – сказала Доэ. – Он почти победил.

Харт хмыкнул.

В эту секунду сквозь стенку пузырька прорвались крики вримов:

– Отдай их нам, видхар! Отдай!

И вдруг пузырек лопнул.

Вадим с Доэ выпрямились, вскинули руки, чтобы защищаться, но делать это им не пришлось. Вокруг до самого горизонта простирались зеленеющие поля. Рядом стоял Харт. Было тепло, Харт снял жилетку и перебросил её через плечо, подставив солнцу голое пузо.

– Ты, хомун, живешь в трех измерениях, – сказал он, обращаясь к Вадиму. – Таков твой удел. Но есть четвертое измерение. Отыщи-ка его.

– Да, – сказала Доэ. – Это – абсолютная свобода для тех, кто живет в Мегафаре. Простите, дедушка, что усомнилась в ваших словах.

– Ах, Доэ, – вздохнул Харт, Иное Подобие, и поплыл сквозь пространство, наполненное свирепствующими вримами.

Харт не имел в себе крови ни одного из участников Великого Соглашения. Харт был другой вселенной.